Так вот зачем она меня искала.
– Я уже там не работаю, – сказала я.
– Но связи-то у тебя остались?
Женщина тридцати шести лет свободной профессии и богемного образа жизни, за полтора месяца ни разу не позвонившая своей матери, с которой она, надо сказать, поссорилась, и поздравившая любимую крестницу с днем рождения не по телефону, а эсэмэской, – это не тот случай, когда газеты поднимают шум. Но я не стала этого говорить. Я пообещала связаться с одной из своих бывших коллег. Перед уходом я взяла у Ольги Марковны домашние телефоны Феди и Ани – так, на всякий случай.
4
Когда я вернулась в контору, Валя сообщила мне о звонке Кира. Том самом, которого я ждала.
– Он очень удивился, когда узнал, что ты ушла на обед.
Конечно, удивился, ведь мы должны были обедать вместе.
Я ввела Валю в курс дела, ради которого все бросила два часа назад.
– Что ты сама обо всем этом думаешь? – спросила она меня.
– Эля всегда боялась волновать мать из-за ее гипертонии. Это ненормально, что она передает ей приветы через Аню, а не звонит, даже если была ссора.
– Но она же изменилась, как говорит твоя мать.
– Но не до такой же степени, – ответила я с полной уверенностью. – Да и эта эсэмэска Светику. Тоже странно. Когда люди вдруг посылают эсэмэски с поздравлениями, а не звонят?
– Ну, например, когда нет настроения звонить. Или когда находятся где-то, откуда звонить нельзя.
Вот именно.
– Мать боится, что Элеонора попала в плохую историю и ее теперь где-то удерживают силой, – сказала я.
Валя бросила на меня взгляд, в котором была то ли растерянность, то ли испуг.
Я рассказала ей об идее Ольги Марковны привлечь к поиску Эли «Нашу газету». Валя тоже там раньше работала. Она уволилась уже после меня. Уволилась, в отличие от меня, без скандала и до сих пор поддерживала отношения с нашими бывшими коллегами.
– Как ты себе это представляешь? – спросила она.
– Ну, например, опубликовать заметку в криминальной хронике об исчезновении певицы Элеоноры Белугиной, которая уже больше месяца не выходит на связь. С призывом к тем, кто что-то о ней знает, связаться с редакцией.
Валя посмотрела на меня с недоумением и сказала:
– Но ты же знаешь, что это будет неэффективно.
– Я хочу это устроить для матери. Это даст ей надежду.
– Призрачную надежду. И только на короткое время. А потом придет разочарование. И она почувствует себя еще хуже.
Конечно же, Валя была права, но что-то мешало мне быть разумной.
– Это будет потом. А сейчас ей станет легче. Нужно что-то сделать прямо сейчас. Чтобы что-то происходило.
– Что-то? А что именно – не важно? – спросила Валя строго, как учительница младших классов, есть у нее такое в характере.
– Все важно и все не важно, – выдала я ей одну из своих дежурных