– Как отмоешься, поднимайся на второй этаж. Постучишься в третью комнату справа. Там пустует койка, – напутствовала она меня напоследок.
Я скользнул в купальню, склонив голову, чтобы не зацепить макушкой дверной косяк, и с интересом осмотрелся в помещении, освещенном всего одной свечой. На стенах висело целых четыре подсвечника, поэтому зажечь оставшиеся три мне ничего не стоило. Всего-то потребовалось сосредоточиться на трепещущем огоньке и пожелать, чтобы в комнате стало светлее. Миг, и от горящей свечи отскочили три искры, метнувшиеся к оставшимся подсвечникам.
Почти половину комнаты с маленьким оконцем под потолком занимали три деревянные кабинки, к каждой из которых из стены тянулись трубы. Наверняка на улице стоял большой бак с водой. Думаю, за жаркий день вода там почти что вскипела.
Справа высилась побеленная кирпичная печь. Сейчас на ней складировали железные тазы и ведра, в которых зимой грели воду. У стены слева примостились три умывальника, над каждым из которых висело небольшое зеркало.
Я прошел к первой кабине и заглянул внутрь. На дверце обнаружились два деревянных крючка. Недурно. Честно говоря, в моих ожиданиях здешний народ мылся в реке, вместо мыла натирался золой и знать не знал о водопроводе. Пожалуй, пора поумерить свою ненависть к Нараму.
Я сбросил в один из тазов грязную одежду и придирчиво осмотрел свое тело, покрытое синяками и кровоподтеками. Страх, да и только!
Из металлического крана полилась теплая вода, от мыла исходил едва различимый запах трав. В голове прояснялось по мере того, как в углубление с мелкой решеткой утекала грязная вода. Я гнал от себя мысли о наместнице и первой неудаче. Работа прислугой – не то, что мне было нужно. Впрочем, познакомившись поближе с дурным нравом этой девицы, я бы искренне изумился, если бы сумел при первой же встрече войти к ней в доверие.
Постирав и развесив одежду на заботливо натянутые кем-то веревки, я сунул ноги в туфли, растоптанные задолго до меня, сгреб в охапку оставшиеся пожитки и направился к лестнице. Одним мимолетным желанием напустив на себя морок, я заглянул в общую комнату, но та оказалась уже совершенно пуста. Пришлось рассеивать тени и подниматься по скрипучим деревянным ступеням.
Длинный коридор второго этажа освещали те же масляные лампы. Я покрепче перехватил свои пожитки и тихонько постучал в третью дверь справа. Оставалось надеяться, что соседи не спят слишком крепко.
Когда реакции с той стороны двери не последовало, я постучал снова. Неясный шорох и тихие ругательства дали понять, что мое появление наконец замечено новыми соседями. Из-за двери послышался шуршащий звук серника, зажженного о трут.
Щелкнула щеколда, и на пороге возник высокий беловолосый юноша лет двадцати. Надо же, альбинос! Не такое уж частое явление. Рождение в семье такого ребенка испокон веков считалось даром Владыки.
– Ты кто? – совсем недружелюбно бросил мне