– Такая тонкая сетка, как на клее, скорее всего означает, что заклеивали именно капроновый чулок. В середине как будто маленькая окружность! Видно, если приглядеться. – И Джахан поводила туда-сюда синим фонарём. – Билеты в кино и клей… в паре означают, что у Цветаева был некий романтический и доверительный интерес. Малознакомому мужчине ни одна женщина не признается, что у неё порвались чулки!..
– Значит, нужно установить женщину, с которой Пётр Сергеевич проводил время, – задумчиво протянул Хабаров. – И раз билеты были в картотеке, выходит, он не слишком ей доверял.
– Почему?..
– Очевидно, что в случае… крайних обстоятельств картотеку проверят первым делом, Даш!.. Если он хотел, чтобы на билеты обратили внимание, оставить их в картотеке – лучший вариант. Макс, у него в доме не было следов женского присутствия?
– Обо всём, что там было, – недовольно буркнул Шейнерман, – я доложил.
Хабаров подумал.
– Даш, расспроси байкера. Может, он не только мотоциклиста видел, но и даму?
Та кивнула, ловко перекинула длинную ногу через спинку стула – она любила сидеть верхом на стульях – и помахала ручкой.
– Я поеду, да? Гражданского забираю, да? Джо, он в машине не перекинется? Макс, ты меня любишь, да?
– Я тебе помогу его дотащить, – сказал Шейнерман, поднимаясь.
– Да ладно, сам дойдёт! Подумаешь!
Они вышли в коридор, и слышно было, как они там препираются. Хабаров посмотрел на Джахан. Он только и делал, что смотрел на неё.
…Он проснулся после наркоза в прекрасном настроении. Там, где он был всё это время – потом оказалось, восемь или девять часов! – ему ужасно понравилось. Там было просторно, светло, и какое-то радостное ожидание самого лучшего. Откуда-то он знал, что здесь ещё не окончательное место, а самое лучшее впереди. Хабаров был там один, но знал совершенно точно, что Джахан видит его и слышит, и он в любую секунду может с ней поговорить – как будто она даже не за стеной, а за тонкой плёнкой, и он просто пошёл вперед, чтобы всё разведать, и эта разведка была нетрудной и нестрашной. Время от времени он окликал её, и она каждый раз отзывалась, а потом сказала, чтобы он отстал, и это было так на неё похоже, что он обрадовался ещё больше. Он не понял, откуда появилась кровать, но сообразил, что должен лечь и спать, и почувствовал, как ему захотелось спать. Он давно не спал – крепко, от души, хоть из пушки стреляй, как у Христа за пазухой, как Бог в Одессе! Всё больше вполглаза, чутко, нервно. Здесь можно было спать во всю мочь, и ничего страшного не произойдёт, уж такое тут место. Хабаров лёг и уснул, зная, что, когда проснётся, рядом будет Джахан. Он проснулся в прекрасном настроении, и она была рядом. «Сколько это будет продолжаться? – сказала она, едва он открыл глаза и заулыбался от счастья. – Сколько ещё раз тебя будут убивать?» И он очень удивился. Он не помнил, чтобы его убивали.
– Налей мне чаю, – сказал Хабаров громко. Он знал, что она умеет слышать мысли, и не желал, чтобы сейчас услышала. – Что с анализами?
– Нужно ждать. Это химический процесс. Он идёт как идёт.
– Предварительное