– А ты чего, за границей, что ль, обретаешься? Уж больно не по-нашему одет-обут!
И она бесцеремонно придержала его рукой и оглядела с головы до ног. Племянник Петра Сергеевича был в костюме в талию, рубашка в тонкую полоску – синюю и красную. Сверху чепуховое пальтецо с капюшоном, зато подкладка шёлковая, богатая. На ногах почему-то кеды, а на плече рюкзак. Иностранец, как есть!..
– У меня работа такая, – непонятно ответил племянник.
– Как хоть звать-то тебя?
В бумагах, которые он ей совал, его имя повторялось раз двадцать, но она и до имени не дочитала!..
– Максим.
– Ну вот, Максюша, стало быть, тут дядя и жил. Один весь дом занимал, никто к нему не захаживал, да он и не звал особенно. Всё работу работал, над книжками сидел. Ещё в саду возился, яблони прививал. У него мечта была – антоновку возродить, чтоб как раньше, нынешняя-то вся повыродилась. Он по этому вопросу полный профессор был.
Дом стоял в глубине сада так, что с дороги и с соседских участков его почти не было видно. Это логично и правильно – по всей видимости, дом когда-то подбирался именно с таким расчётом, чтобы не слишком много было посторонних глаз.
– Ночевать-то останешься?
– Нет, я в гостиницу.
– Ты гляди, – удивилась соседка, – остался бы у дяди-то, помянули бы его по-людски. А он в гостиницу!
Она зажгла свет в коридоре, один о другой стянула резиновые сапоги и пошла по чистым домотканым дорожкам.
Макс дёрнулся было остановить её – просто так расхаживать по дому Петра Сергеевича, да ещё в отсутствие хозяина, было попросту опасно, – и не стал. Чему быть, того не миновать.
– Тут кухня, там зала. Эту комнату Сергеич под свою лаблаторию приспособил, – она выговорила очень чётко «лаблатория». – Спал тоже тут, на диване. Гляди, черенки всякие, справочники, какие-то всё пробы он брал, кислая почва, не кислая! Мы, бывало, посмеивались над ним.
Рукой в перчатке Макс взял верхнюю книгу из стопки на краю стола. Книга называлась «Особенности почвоведения чернозёмной зоны СССР».
Компьютера не было.
– Ну чего, оставайся, смотри, чего тебе тут надо, а я пойду. Дом продавать будешь?
Макс сказал, что скорее всего продаст.
– Ты гляди, хорошим людям продавай, не абы кому! Тут у нас вокруг все соседи работящие, трезвые. А продашь горлопанам каким-нибудь, тунеядцам, пропала наша улица!.. Слышишь, племянник?!
Макс сказал, что продаст непременно хорошим.
– Ну, если чего, к забору подойдёшь да крикнешь тётю Зою, это я, стало быть. С крыльца не зови, не дозовёшься.
Оставшись один, он первым делом погасил везде свет и осмотрелся. Дом как дом, ничего особенного. Вокруг таких десятки, это называется «частный сектор».
Макс знал, что в доме Пётр Сергеевич ничего не хранил, но это не означает, что здесь нет секреток и ловушек.
Он вытащил фонарь, оставил рюкзак у двери и прислушался. Заходить – вот так, с ходу, без подготовки, – он не решился.
За