Режиссёр представления являлся каким-то левым кочевым монголом, я его ни разу не видел в стенах храма экономических знаний. Наверно проплачивал всё: уж вид у него был холёный. Во время моей игры на гитаре с завязанными глазами этот кретин общался за столом с несколькими людьми. Это было по сценарию, якобы мы в кафе, а я там работал музыкантом. Неужели они не могли осознать, что не нужно было трепаться когда я исполнял вальс. С четвёртого курса отплясывала балерина, и у неё дурно пахло изо рта. Я вообще ни с кем не общался из наших выступающих, очень редко. Я легко наблюдал, как они все уже посчитали меня изгоем. Они смутно чувствовали, что я был полым бамбуком через которое просто распространялось сущее. Им это было не нужно, им не до этого, им нужно было подумать о тысяче и одной вещи.
На генеральной репетиции никто не выразил мне ни слова поддержки во время пения я люблю тебя это здорово. Я ярко ощущал, как им не нравилось, что я пел эту песню каждый раз по-разному, не попадал точно в ноту, чтобы была мини-копия Носкова. Этот бездарный режиссёр естественно был и в главной роли. Я в школе сценки стряпал лучше, чем вот эти платные студенты вокруг и это были будущие выдающиеся юристы – железобетонная опора государства. Уже по эдакому безобразному сценарию можно было понять какое таких людей и государство поджидало будущее. Одна мужа отравила, а потом её саму забили до смерти, да, эта девушка якобы училась со мной в одной группе и появлялась только на первом сентября, чтобы сфотографироваться на память. Больше её никто не видел, но она числилась с нами до самого конца. Каждое занятие преподаватели отмечали присутствие. Только в одной нашей группе никогда не появлялось человек десять. Я бы не удивился если они уже и диплом купили заранее.
Я был зависим от своего расширенного оргазма и часто мастурбировал: старался раз в день в ванне или лёжа на давно убитой скрипящей койке. Я приобрёл телефон понавороченнее и загрузил себе на трубку несколько видосов сомнительного содержания, безусловно, там горячо любили девчонку в попу. Мне всегда было противно смотреть на традиционный половой акт. Я был рад, что не надо больше образно представлять девушку в голове, можно просто наблюдать как это делают с другой. Страстно полюбить её пару минут и забыть до следующего раза. С девушкой мужчина переживал оргазм только два раза: когда кончал в неё и когда запирал за ней дверь. Я даже руки не мыл, стряхивал сперму прямо на пол с пальцев. Иногда ходил, полоскал пузо, чтобы не стекло на трусы или штаны. Я был прыщавый, маниакально-больной, дохлый хронический онанист. Но мне так постоянно хотелось изобразить свою особенность