Главный здесь не герцог Йоркский, а лорд-канцлер. А вот этот человек – твёрдый орешек. На виду у всех Хайд выражал глубокое уважение к королю и почтение королеве. Но сам он протестант, а с этого-то и начался конфликт интересов.
Пока англичане пространно и многословно выражали свою признательность и уважение к прибывшим послам, де Креки и де Вильнёв внимали им с постными минами на лицах, не проронив ни слова. К своей досаде, герцог поздно сообразил, что дальше этих заверений, высказанных в длинных, похожих на проповеди, речах, английские министры не готовы идти. Всё это можно было изложить на бумаге, не тратя времени попусту. Так чего же они ожидали? Кто должен подать условный сигнал для того, чтобы лорд-канцлер, наконец-то, решился перейти от приветственных преамбул к обсуждению насущных вопросов?
– Я не понимаю, господа! – вдруг вскричал герцог Йоркский и, с грохотом отодвинув от себя тяжёлое кресло, поднялся из-за стола. – Кто-нибудь объяснит мне, зачем меня пригласили в это собрание?
– Милорды, я прошу! Тишина в зале! – привычный призыв к порядку со стороны секретаря лорд-канцлера не возымел никакого действия, а зал наполнился шумом споривших между собой советников и министров, и грохотом отодвигаемых стульев.
– Я прошу Его высочество проявить терпение! – Хайд и сам поднялся из-за стола.
Высокий и худощавый, если внимательно присмотреться к нему, то в его лице можно было найти интереснейший экспонат для изучения медицины, не иначе! Он прошёл в конец зала, туда, где гордо подбоченясь стоял герцог Йоркский и, разведя руки в примирительном жесте, почтительно наклонил голову:
– Мы уже готовы перейти к обсуждениям.
– Нечего здесь обсуждать, милорды! – отрезал брат короля. – Моей сестре передали предложение, которое она приняла. Это решает всё. И король, мой брат, подтвердил это.
– Но Вашему высочеству должно быть известно, что в таких делах решение принимается на специальном совещании!
– Скажите ещё, что будущее, которое касается королевской семьи, будет решать Парламент! – уже с угрозой в голосе выпалил герцог и повернулся к присутствующим лицом. – Господа, я жду! И полагаю, что послы Его величества короля Франции также ожидают начала настоящих переговоров. Итак, какова повестка этого совещания? Что, кроме вгоняющих в сон преамбул, мы услышим от вас? Или мне следует распустить это собрание вовсе, позволив остаться только тем, кто готов обсуждать дело по сути?
Последнюю фразу герцог произнёс по-английски, но де Креки