благо, но был изгнан. Оставшиеся в раю срывали плоды дерева жизни, брали даром цветущую красоту юных дев, а он был принужден велением неизбежной судьбы к познанию добра и зла. Изгнаннику доступны только плоды дерева познания, возвышающегося вне рая, на окраине мира. Дерево познания есть крест, дерево смерти. Бог сказал об этом дереве: «Не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт. 2,17). Жизнь в оковах за пределом рая, неволя распятия на скале или древе есть сущее небытие, познание. Бытие и небытие, жизнь и смерть есть противоположные возможные формы жизни. Смерть, сущее небытие есть состояние остановленной жизни. Бытие и небытие есть потребление и познание, жизнь мирская и жизнь мыслящая. Изгой, обретающий плоды познания, умер для мира. Бог не обманывает, когда говорит, что вкушающий плоды древа познания «смертью умрет». Только не познание есть причина прекращения жизни, но, наоборот, прекращение жизни есть причина познания. Мышление есть жизнь в другом измерении, жизнь в себе, в уме, но не практическая жизнь во внешнем пространстве. Для внешнего мира, для жизни молодых жизнерадостных тел изгой, живущий в себе, умер, его нет в мире. Про изгнанника можно сказать, что он ушел из жизни, чтобы жить духом, познавать. Уход от мира в себя есть уход в другое измерение жизни. Мышление, самопознание есть единственная реальная потусторонняя жизнь. Представление обывателей о потусторонней жизни как «загробной», наступающей после физической смерти индивида, есть беспочвенная фантазия, эксплуатация бесчестными или неумными особями древней мудрости. Бытие и небытие есть райская жизнь и существование в оковах на краю земли. По Кольцову, поэтически выразившему трагизм остановленной жизни, быть злополучным значит «заживо умереть». Бытие и небытие есть и различные состояния психики: бытие есть рефлекторное потребление, бессознание, а небытие есть познающая жизнь, мышление. Познающий индивид знает и свою действительную жизнь как небытие, и бытие как свой идеал. Только совершенная жизнь не знает ни бытия, ни небытия, ни идеала, ни действительности.
Ребенок спрашивает своих родителей: зачем они, мать и отец, ходят каждый день на работу? «Чтобы зарабатывать на жизнь, чтобы жить», – отвечают ему. Ребенок не знает еще, что жизнь проходит, и поэтому удовлетворен таким ответом. Теперь, когда детство прошло и отрок понял, что и жизнь проходит, что люди смертны, все их усилия и труды стали казаться тщетными. Оттого и жаль людей. Отрок, знающий преходящесть и вечность, спрашивает себя: «Зачем живут смертные люди, если смысл имеет только вечная жизнь?» И в самом деле, для чего преходящее, для чего существует то, что заканчивается? Но если предыдущее существует для последующего, то можно сказать, что оно служит вечности. Преходящее событие есть материя вечности. Вечности нет без прехождения. Непрерывное прехождение есть форма вечности. Только о вечном не задают вопроса «зачем», только вечное есть сущее для
