Дитрих. Все не могу понять, почему наша последняя время оставила на душе такой осадок. Её фраза: «бойся своих желаний» и то, как она это произнесла. Мне казалось, на тот момент её что-то тревожит. Она, конечно, беспокойная по природе, но здесь крылось другое. Страх? Если да, то чего именно она так боялась?
Я думал, самым большим нашим страхом может быть лишь наши оплошности. Но прошли года. Она видит, что не все так плохо с братцем. Босс простил её. Думаю, это все утряслось бы уже у неё в голове. Или хотя бы принесло смесь утешения и смирения.
И я ждал, ждал нашей следующей встречи, чтобы спросить. И возможно помочь ей справиться с тем, что происходит у неё в жизни, поддержать.
Замечали ли вы, что, когда чего-то или кого-то ждёшь, время замедляет свой бег. На этот раз я убедился в этом лично. Часы превращались в дни, дни складывалось в недели, а я все искал её глазами в толпе. Это привело к паре моих ошибок, но хвала небесам, малозначащих сейчас. И я надеюсь, в перспективе тоже. Такое редко бывает в моей практике, можно сказать даже не бывает. Ну чтоб малыш мой плюхался, и я его не поймал. Я даже на мгновение подумал, а нет ли у меня самого такого ангела, который прикроет меня в таких ситуациях. Конечно же, нет! Мне просто повезло. Но мне нельзя злоупотреблять с этими сестрами.
Ах да, вы же о них пока не знаете. Если кратко: есть две сестры. Удача и Неудача. Они всю жизнь соперничают. Точнее сказать, старшая, что Удача всегда пытается "смягчить" последствия Неудачи. Последняя – та ещё озорница, больше всего любит вставлять палки в колеса. Сестры, конечно, вечно в неладах, ведь они противоположности друг друга. Но их существование – баланс природы. А против природы даже Босс не идёт.
Много у нас таких необычных существ, о них я расскажу позже. Ведь сейчас, когда я уже было отчаялся увидеть Дитрих, она вновь появилась передо мной. И лишь взглянув на неё, я был дико удивлён, почему не замечал этого отчаяния в её глазах раньше, да и в её облике в целом.
Она стояла у двери, в балахонистой одежде цвета охры и с пучком непослушных кудрей, и выглядела такой опустошенной. Глаза, опухшими от слез, превратились в щели под очками. Куда делась энергия и живость? Её смех и искра света? Казалось, она сейчас упадёт, поэтому я подбежал к ней, чтоб при необходимости поймать.
– Дитрих, – поздоровался я.
– Анхель, – прошептала она, и обняла меня.
Если честно, меня никогда не обнимали. Дети меня видят, слышат, но я по большей части остаюсь неосязаемым для них. Не говоря уже о взрослых людях. А про коллег я уже говорил: мы даже редко здороваемся. Поэтому объятия Дитрих потрясли меня. Ведь она кинулась мне на шею так, будто делала это всегда, так непринуждённо и обыденно, с такой теплотой и тоской в голосе.
Самое странное, я уловил её запах. Будто ее источала сама кожа. Вот уж никогда не думал, что