И вот однажды приехал и мой крестный – дядя Миша, инвалид войны. В сентябре 1942 года он был ранен, и ему ампутировали часть ноги. С тех пор он ходил на протезе. Однажды, поднимаясь по ступенькам, дядя поскользнулся на протезе и вывихнул ногу. Я видел, как он сильно мучился от боли. Приехал врач, попытался устранить вывих и боль. Ничего не получилось. Культя ноги опухла и сильно болела. Тогда из соседнего села привезли, как все говорили, местного лекаря. Это был пожилой мужчина крупного телосложения, седовласый и немного угрюмый. Дядя Миша лежал на кровати и постоянно постанывал. Всех попросили выйти из дома. Я спрятался за печкой. Меня не заметили. Было очень интересно. Приготовили два тазика с теплой водой, чистые полотенца. Дядя Миша приспустился с кровати. Лекарь (он сидел ко мне спиной) начал что-то нашептывать (как потом я узнал, это были молитвы), руками водить над больным местом культи, делать какие-то пасы руками. Он насыпал в оба тазика пахучие смеси каких-то трав, окунал туда полотенце и прикладывал его к больному месту. При этом постоянно что-то нашептывал. Я почувствовал тепло в избе. Стало даже жарко. Но печка была остывшая, и тепло могло идти только от лекаря или от его действий. Меня это даже напугало. Но тепло было мягким. Дядя Миша постанывал. Сколько это продолжалось – не помню. Через некоторое время лекарь резко несколько раз поднял руки, сделал еще какие-то пасы над дядей. Тот вскрикнул и тут же обмяк и успокоился. В избу зашли наши бабушки. Лекарь сказал им, что дядя Миша должен будет поспать сегодня, а завтра он приедет еще раз и осмотрит его. Я тихо выбежал из избы. Был теплый летний вечер. Но мне показалось, что в избе, где лечили моего дядю, было жарко, как в бане.
На следующий день я ждал, когда же приедет лекарь; хотелось увидеть, что он будет делать. В этот раз в избу меня не пустили. Лекарь приехал, зашел к дяде, а через полчаса вышел весь осунувшийся и усталый. Быстро сел в машину и уехал. Еще через полчаса я зашел в избу и увидел, как улыбается дядя Миша, пристегивает протез. Потом я увидел его выходящим на улицу. Очень осторожно, опираясь на палочку, он прошелся немного. Но боли – как не бывало. Это было чудо!
В середине пятидесятых годов было принято постановление «О развитии жилищного строительства в СССР». Строили в основном «новые экономичные типовые» дома, «хрущобы», как их потом прозвали. Наше место на Патриарших прудах, с домом и садом, а также несколько рядом стоящих домов приглянулись партийной «верхушке». И там позже построили элитный кирпичный дом. Нам же предоставили «хрущобную» двухкомнатную квартиру в районе Новых Черемушек, где я и прожил с 1965 года, когда меня уже забрали из интерната, до окончания школы.
В 1968 году я поступил на первый курс Общеэкономического факультета в Московский институт