Ядвига. Ольга Артемова

девочку навещать в детдоме и на каникулы забирать. Девчонка чудная, конечно, растёт не от мира сего. А Клашка когда серчает, всегда обзывает её ведьминым отродьем. А ты что ж, познакомился с Надькой то? Ты уж её не обижай, она девочка хорошая. Я что-то буркнул в ответ и ушел в свой закуток спать.

      ***

      Мы как то быстро подружились с Ядвигой. Не знаю, что тут подействовало: то, что она была сирота, как и я, или то, что девчонкой она была чертовски занятной. Когда мы впервые вдвоем появились на пляже, кое-кто из ребят попытался зацепить мою новую подружку, но я недвусмысленно показал свой кулак, расквасивший не один нос, и от нас отстали, а потом и вовсе перестали обращать внимания. С Надей мы часто бродили по лугам, я увлёкся насекомыми, ловил разных необычных жуков и отправлял их в баночку-морилку, которая постоянно висела у меня на поясе: из под кофе, стеклянная, с притертой крышкой, на дне – ватка, смоченная в медицинском спирте. Попавший в морилку жук почти мгновенно переставал барахтаться и засыпал. Наде не нравилось моё увлечение, она грустно вздыхала и морщила нос, когда очередное насекомое отправлялось в банку, но молчала. А потом я поймал парусника. Огромная желтая бабочка просто просилась в мой сачок. И я ее поймал. Редкую бабочку можно было засушить и выгодно продать, и я даже знал покупателя, поэтому я аккуратно приколол ее большой декоративной булавкой к поролону в особой коробке, тщательно расправив крылышки. Парусник был ещё жив. Он перебирал лапками и дёргал крыльями. Но я знал, что это не надолго. Скоро бабочка затихнет и умрет.

      – Коля, давай её отпустим, – вдруг попросила жалобным голосом Ядвига.– Она такая красивая, пусть живёт.

      Я бы отпустил бабочку, нечасто Надя меня о чем-то просила. Но тельце парусника было проколото булавкой, отпустишь – всё равно скоро сдохнет. Я так и сказал, что смысла нет, хана бабочке.

      – Я возьму? – Серые глаза подружки смотрели просяще.