Я появился здесь не первым. Один столик был занят маленькой худенькой старушкой, о которой, похоже, и упоминал Бочёнкин. С виду и не подумаешь, что такая сиганёт в окно. Она не спеша кушала свой хлеб с маслом и запивала его – предположительно – чаем. Она меня, конечно же, заметила и, по взгляду я понял, догадалась, кто я такой. Но, казалось, это её не сильно беспокоило.
Из коридора выбило двери, и оттуда выскочил в меру пухлый, но очень щекастый мальчик лет 6–7 и сходу оседлал стул за одним из столиков. За мальчиком важной поступью следовала высоченная крупная женщина лет 40. Волосы на её макушке были стянуты в самый тугой в мире кокон. Женщина присоединилась к мальчику. Через минуту в дверях появился Бочёнкин.
– А, вы тут, – произнёс он с облегчением, присаживаясь ко мне. – А я там к вам стучал, стучал, – улыбаясь, – а у вас ни звука, попробовал дверь, а она заперта. Ну, и понял, что вы здесь, наверное.
– Кажется, здесь не все? – кивая на пустые столики.
– Да, не хватает молодожёнов и военного.
– Расскажите о них, – снова кивая перед собой.
– Ну, это вот Прекрасные, мать и сын. Её зовут Серафима, а его Никита, кажется. Наглый ребёнок я вам так скажу. Бегает всюду, двери только ногой от…
– А она?
– Она? Да точно такая же. Вся в сына. Такая же наглая и постоянно чем-то недовольна…
– Официант! – крикнула Серафима в сторону кухни. Оттуда выскочил высокий молодой человек лет 27 и с натянутой улыбкой принялся выслушивать заказ.
– Это один из служащих?
– Да, я вам про него рассказывал – Ручкин Глеб Глебович. Певец, зазывала, официант, и уборщиком может быть.
– Угу. А он без дела не сидит, как я вижу.
– Да… неплохой парень. А уж певец так вообще.
– А она? – кивая на попивающую чай? старушку.
– Ну, тихая такая… Даже не знаю, что ещё сказать… Троянская – фамилия.
В этот момент в столовую под ручку явилась молодая пара. Когда они уселись за столик, официант Ручкин, возвращаясь от Прекрасных, подошёл к ним. Они решили обойтись только кофе. Я выжидающе поглядел на Бочёнкина.
– У них, как я понимаю, медовый месяц. Друг от дружки не отходят… Что сказать… воспитанные, наверное… утром здороваются.
– Но не сейчас.
Бочёнкин пожал плечами.
Молодожёны тоже не питали иллюзий по поводу меня. Они пару раз бросили на меня осторожный взгляд и тут же спрятали. Жениху было не больше 25, брюнет, на лице выделялась излишняя бледность. Невесте около 20. На вид милая, миниатюрная девушка с длинными прямыми каштановыми волосами. Кожа её была на чуточку оттенков живее. На щеке красовалась родинка.
– Вы не назвали их.
– Ивановы. Э, его вроде, как я слышал, когда она его звала, зовут Денис, а он её Анютой зовёт.
– Аня,