Человек, которого так опечалила смерть отца, наверняка, очень дорожил им. Но не странно ли, что такому человеку заблагорассудилось выбрать взамен любимого отца именно дьявола.
III. ДЬЯВОЛ ВЗАМЕН ОТЦА
Боюсь, скептики не согласятся с тем, что, сместив акценты в трактовке договора, мы раскрыли его истинный смысл. Они выдвинут два возражения. Во-первых, они скажут, что эту расписку не нужно расценивать как договор, в котором должны быть указаны обязанности двух сторон. Скорее в ней были закреплены лишь обязательства, которые взял на себя художник, а обязательства дьявола остались за рамками этого соглашения, так сказать, «sousentendue»19. Именно художник берет на себя два обязательства: во-первых, обязуется девять лет быть дьяволу сыном и, во-вторых, соглашается с тем, что после смерти будет всецело принадлежать ему. Таким образом, отметается один из наших доводов.
Во-вторых, они скажут, что не стоит так уж напирать на то, что в расписке говорится о готовности «быть дьяволу послушным сыном». Это обычная фигура речи, которую любой читатель может истолковать так же, как это сделали монахи. Они не стали переводить эту фразу дословно на латынь, а просто написали, что художник «mancipavit»20, то есть всецело предался дьяволу, обязался вести греховную жизнь, отречься от Бога и Святой Троицы. Так зачем же нам отклоняться от этой простой и очевидной трактовки21? Перед нами попросту отчаявшийся человек, измученный меланхолической депрессией, который продает свою душу дьяволу, уповая на его невероятные целительские способности. Не так уж важно, что в уныние он впал после смерти отца, – это могло бы произойти и по другой при чине. Это звучит убедительно и здраво. Психоаналитиков снова упрекнут в том, что они до предела усложняют простые вещи, ищут тайны и загадки там, где их нет, и находят их, выпячивая мелочи и околичности, которые можно обнаружить где угодно, а потом делают на их основе самые смелые и странные выводы. И бессмысленно доказывать оппонентам, что из-за их непримиримости распадается столько примечательных аналогий и рвется столько тонких взаимосвязей, которые можно выявить в этой истории. Оппоненты скажут, что таких аналогий и взаимосвязей нет и в помине, просто мы сами их выдумываем, изощряясь в проницательности.
В четвертый раз явился он мне в таком гнусном обличии, с толстым желтым кошелем, и показал мне большой дукат, посулив мне весь кошель, набитый дукатами, и вообще столько золотых монет, сколько моя душа пожелает: но я ничего у него не взял. Из дневника