– И я очень рад этому. Вероятно, нам будут задавать одни и те же уроки.
– Не думаю, – сказал Франсуа. – Сколько тебе лет?
– Мне восемь.
– А мне десять.
– Десять лет! А между тем ты такой маленький, – заметил Бернар.
Франсуа опустил голову покраснел и замолчал.
Вскоре после обеда Христине объявили, что за ней пришла ее бонна[9]. Девочке очень хотелось, чтобы Минну попросили позволить ей остаться еще на четверть часа у Габриели. Она мечтала одеть свою куколку в платье, которое для нее шила ее двоюродная сестра. Однако она привыкла к строгости Минны, а потому собралась уйти.
– Погоди же немного, Христина, – сказала ей Габриель, – через десять минут я закончу платьице.
– Не могу, – ответила Христина, – меня ждет моя бонна.
– Что же за беда? Она может и подождать немного, – заметила маленькая Семиан.
– Но мама рассердится, будет бранить меня и не позволит мне больше приходить к вам.
– Да твоя мама не узнает, – сказала Габриель.
– Непременно узнает. Минна говорит ей все.
В эту минуту голова бонны просунулась в двери:
– Что же, Христина, торопитесь!
– Иду, Минна, иду, – ответила девочка.
Она побежала к тетке, чтобы прощаться, Франсуа и Бернар хотели поцеловать девочку, но не успели. В гостиную вошла бонна:
– Значит, вы не хотите идти, Христина? Ведь уже поздно, и ваша мама, конечно, будет очень недовольна.
– Иду, Минна, иду.
– А твоя кукла? – спросила Габриель. – Ты ее оставляешь здесь?
– У меня нет времени, – шепотом ответила испуганная Христина. – Пожалуйста, дошей платье, ты мне отдашь его, когда я приду к вам.
Бонна взяла Христину за руку и, не дав ей времени поцеловать Габриель, вытащила из гостиной. Бедная Христина дрожала – Минна была несправедлива и зла.
Бонна толкнула девочку в тележку, которая приехала за нею, сама села рядом, и экипаж покатился.
Христина тихонько плакала, бонна бранила и грозила ей по-немецки (она была немка).
– Я скажу вашей маме, что вы не слушались, – выговаривала бонна, – вот увидите, она будет вас бранить.
– Уверяю вас, я пошла тотчас же, – оправдывалась Христина. – Пожалуйста, не говорите маме, что я дурно себя вела, я не хотела не слушаться, уверяю вас!
– Нет, я скажу, что вы вели себя очень дурно, – продолжала бонна, – да еще прибавлю, что вы говорите неправду и спорите, когда вам делают замечания.
– Простите меня, – со слезами взмолилась Христина, – пожалуйста, не говорите этого мамочке, ведь это же неправда!
– Перестаньте хныкать! Чем хуже вы будете вести себя, тем хуже будет для вас.
Христина отерла глаза, постаралась сдержать слезы, подавить вздохи. Проехав около получаса, они вернулись в замок Орм, где жили родители Христины. Бонна привела ее в гостиную, где сидели отец и мать девочки.