– Ещё раз спасибо, – сказал консул и втолкнул меня в дверь лифта.
– Дальше ты сам, – сказал мне консул. – А я должен забросить денег медленному другу.
– Но я не археолог!
– Ты будешь первым русским, кто увидит этот долбанный древний город, – сказал консул. – Помнишь бросок на Приштину?
Никакого «броска на Приштину» я не помнил.
– В девяносто девятом году, во время нападения НАТО на Югославию, наши десантники заняли аэропорт, замедлив переброску войск оккупантов.
– Что-то такое слышал, – ответил я.
– Сейчас наши десантники – это ты, Денис Лавров.
– Но разве нет других специалистов? Или снова десантуру задействовать…
– Мы вызвали всех, кого только можно. Академия Наук полным составом прилетела в Ташкент. Но узбеки сопротивляются. Отказываются допускать международных исследователей.
– На каком основании?
– Да как обычно: карантин, ПЦР-тест и прочая фигня. А на деле – торгуют доступом к древнему городу. Я уже истратил на взятки годовой бюджет посольства.
– Ещё бы! Такая находка.
– Скоро и мы, и американцы, и все остальные прогнём узбеков. Но пока что всё на тебе. Лезь в каждую дырку. Исследуй каждый камень. Теперь ты официальный глава русской археологической миссии.
– Но я преподаю историю в транспортном колледже! – воскликнул я. – Я некомпетентен. Я и на конференцию учителей попал случайно. Я очень плохой учитель… О броске на Приштину не помню даже.
– Помощь уже близко. Но ещё сутки тебе придётся отдуваться за Родину в одиночку.
Отдуваться слишком долго не пришлось. Через двадцать минут я провалился в бездну и очнулся в теле Самирана.
На неопределённое время у меня появилась новая родина – летающий город Дивия.
6. Разрешение на обман и запрет на правду
Мадхури слушала мой рассказ, не перебивая. Даже когда явно не понимала значения слов «узбек», «ПЦР-тест» или «цэрэушник». Глядела женщина не на меня, а на овал света вокруг моего лица. В её больших чёрных глазах он отражался двумя яркими точками.
– Ну, а потом был суд и работа в свинарнике, – закончил я свой рассказ. – Дальше вы всё знаете. Такие вот дела. Я и сам ещё не уверен, не сошёл ли я с ума.
Мадхури резко провела рукой возле моего лица, развеивая овал «Правдивой Беседы».
Комната, в которой мы сидели на ковре, ярко освещена. Свет шёл из настенных ламп, похожих на электрические. В арках остальных комнат царила тьма. Поэтому я немного испугался, когда из одной тёмной арки вышел некто, закутанный в чёрные тряпки, с прорезью для глаз.
Судя по сгорбленной спине и мелкой походке – пожилая женщина.
Она внесла квадратный поднос с кувшинами и какими-то металлическими коробочками. От всего этого пахло едой и пряностями. Постоянно кланяясь, старушка расставила коробки и кувшины между нами.
– Мой муж вернулся? – спросила Мадхури.
– Да,