Она помогла мне стянуть платье, которое стало липким от моего пота. Очень тщательно осмотрела мою шею, горло. Открывать рот было очень больно, сухие губы натягивались, и она очень хмурилась, оглядывая их. Справа на ребрах разлилась сплошная синева, точечно перетекая на ноги. Врач, которая представилась Светланой, вела осмотр очень тщательно. Мы с ней даже встали с кровати, но голова моя закружилась такими вертолетами, что мне пришлось сразу принять горизонтальное положение.
Под конец осмотра вошел Антон, ему не терпелось узнать всё. Светлана сказала, что мы не закончили, но он ответил, что мы можем окончить в его присутствии, и бесцеремонно уселся в комнате.
За дерзость Антона была наказана я.
– Сексуальное насилие было?
Я с трудом вернула себе возможность дышать, но за меня ответил Антон:
– Не было.
Доктор повела плечами, словно его голос ей был неприятен, и, повернувшись к нему, заявила:
– Антон Григорьевич, я много лет являюсь вашим семейным врачом, но я не хочу вмешиваться и касаться такого рода дел. Никакие деньги не могут быть выше морали.
Антон – акула в своем деле, я помню каким он может быть хладнокровным, с каким достоинством он поставил на место Кослова в телефонном разговоре, но сейчас он сдал позиции, на мгновение даже показался пристыженным и виноватым, но взял себя в руки.
– При всем уважении, вам платят приличные деньги, именно поэтому, можете свои выводы засунуть туда же, откуда мораль выползла.
Светлана хотела что-то сказать, но Антон перебил:
– Это было раз. А два – действительно, вы наш семейный врач, так вот перед вами моя будущая жена, и увечье ей нанес не я, но прошу вас её вылечить. Такое положение вещей вас устраивает?
Я закивала, насколько позволила саднящая шея, уверяя, что Антон тут не причем.
Врач закусила губу, пристально вгляделась в лицо Антона, кивнула и как ни в чем не бывало начала рассказывать свои выводы:
– У Мишель ушиб плеча, переломов я не вижу. Есть сильная гематома в области ребер, затрудненное дыхание, необходимо сделать рентген. Я думаю, это ушиб, который сильно не повлияет на выздоровление.
Она приподняла мой подбородок и провела пальцами по шее, а я посмотрела на Антона. Он весь скуксился, будто ему неприятно смотреть. Как я и ожидала, сбываются мои опасения.
– Достаточно тяжкие повреждения, на языке имеются ссадины, а на конъюнктиве обоих глаз кровоизлияния, – она аккуратно провела по шее. – Это травма гортани, и предполагаю, что потеря голоса обусловлена отеком, но я вам рекомендую завтра приехать ко мне, надо исключить различные неприятные последствия.
Антон отвернулся, я не видела его выражения лица, но догадываюсь, что ему неприятно теперь на меня смотреть. Неужели всё так страшно?
– Судороги были? Тошнило?
– Не было, – поведал Антон очень быстро. Губы Светланы дернулись в полуулыбке.
– Тошнило, – сообщила я шепотом.
– Хорошо,