Программа новостей легко переключилась на другие ужасы посленочного Петербурга, а я не могла заставить себя отвернуться от экрана. Антон, по всей видимости, не испытал моего шока и, встав, направился к барному ящику. Вытащив виски, он налил себе в бокал, и без льда, залпом проглотил.
– Антон, ты знал?
– Да, час назад мне позвонили.
– Кто? – спросила я раньше, чем подумала.
– А это важно? Мне кажется, в данных обстоятельствах, чем меньше знаешь, тем безопаснее.
Он плеснул себе еще порцию из бутылки и, проглотив, закряхтел.
– Что это значит? Ты имеешь к этому какое-то отношение? – в мыслях стояла картина, как он вернулся ночью откуда-то.
– Мишель, ты спрашиваешь, убил ли я его? – он повернулся ко мне и, расправив плечи, с гордой осанкой поглядел на меня. Несмотря на кажущуюся силу, лицо его было опечалено, но чем? Моими подозрениями? Случившимся с Кословым?
Язык не поворачивался сказать «Да», это было так противоестественно, но он догадался.
– Нет, Мишель, я за свою жизнь совершил много нехороших поступков, но убийство в их счет не входит.
– Правда? – вырвалось у меня раньше, чем я подумала.
– Мишель, правда, людей я не убивал, у меня даже оружия нет, – Антон задумался. – Но думаю, теперь приобрести надо.
– Оружие, домой? – пискнула я.
Антон налил себе еще одну порцию ароматного, на этот раз до меня донесся терпкий запах напитка, и, добавив лед, начал медленно отпивать.
– Ты решил напиться? Сегодня опять выходной? – я посмотрела на бокал с темно-соломенной жидкостью, в которой болтались два кусочка льда.
– Просто слишком много всего для одного утра, – он поглядел на свой бокал и вылил его в раковину.
Я была бы не искренняя, если бы сама себе честно сказала, что я не подозреваю Антона. Может, где-то в глубине души, мне бы хотелось, чтобы Антон за меня отомстил, наказал обидчика. Но лишить жизни человека, каким бы он не был – слишком жестоко. Это преступление против природы, Бога. Нет, смерти Кослову я точно не желала. И сразу возникла мысль, как страшно было Инге наткнуться на убитого отца. Я вспомнила, как умер мой отец, меня берегли, и я так и не увидела его мертвым. Я не прощалась с его телом в морге, не присутствовала на похоронах. Мама запретила. «Ты не поможешь ему, а сердце оцарапаешь до шрамов на всю жизнь». Инге же выпало несчастье прийти домой и увидеть застреленного отца, наверняка, в луже крови.
Меня передернуло. Стало жалко ту миниатюрную блондинку.
Антон поднял