За ужином Захар объявил, что они уезжают жить в деревню. Навсегда. Квартиру пока не будут продавать, а потом видно будет.
– Как? Почему ты решил без меня? Почему не поговорил со мной?
– Я говорю.
Аля поймала на себе его неожиданно жёсткий взгляд и осеклась. Такого Захара она не знала. Аля заплакала. Она полюбила эту деревню, но только на два дня в неделю. И то не каждый уикенд. И что она будет там делать? Где работать? А Люся? А подруги? Аля засобиралась к сестре. Ей немедленно надо было поделиться. Немедленно.
Захар сидел за столом, продолжая есть. На Алю не смотрел. Ел так, будто клад копал. Слёзы Али не подействовали на него. Верней, они действовали всегда, но на этот раз он решил крепиться, хоть ему и хотелось подскочить к жене, обнять, успокоить, но он боялся сдаться. Мама предупреждала, что так и будет. И вообще, она сказала, что Аля вьёт из него верёвки. Он очень удивился этим словам. Ему казалось, что мама полюбила Алю, как дочь.
Дурашка. Так почти не бывает, тем более разве может мама «поделить» единственного сына с кем-то? Кто-то знает такие случаи? Пока маме было кем командовать, она не сильно проявляла себя по отношению к молодой невестке, но тем не менее пристально наблюдала за счастьем своего чада. Иногда Але казалось, что свекровь смотрит на неё так, будто досье собирает. Но она себя одёргивала: «Нет, мне кажется».
Аля приехала на такси к сестре. Открыв дверь, Люся сразу поняла, что произошла катастрофа. Слишком хорошо она знала свою девочку. Аля долго рыдала, Люся ждала. Велела мужу поставить чайник. Он ушёл и вернулся с тремя бокалами коньяка и лимоном. Выпили. Помолчали. И Аля вылепила всё. Был принесён ещё коньяк. Отпустило. Стали думать.
– Да может ещё не точно.
– Да может поживёте пока так: он там, ты здесь.
– Да может оно и к лучшему. Детишки пойдут, им там хорошо будет.
Посыпались шутки, анекдоты. Развеселились. Представили Алю с подойником. И даже верхом на свинье. Хохотали до слёз. Где Аля, а где подойник и свинья. Хохотали-хохотали, уже и коньяк закончился. За окном стемнело. Захар не звонил. Он понимал, что Аля выпустит пар, поплачет в жилетку сестре и согласится с ним. Ведь так правильно же?! «Да прилепится жена к мужу своему» …
Захар нисколько не сомневался, что Аля «прилепилась» навсегда. Нисколько. Он никогда не думал о жене, как об отдельной единице. Он знал только «мы». Так его родители жили, родители его родителей. Ему в голову не приходило, что Аля «из другой песочницы», что она совсем не «крышечка к его горшочку». Размеры разные. То ли крышечка мала, то ли горшочек велик.
«Да образуется всё, привыкнет».
Аля осталась ночевать у Люси. Захар и не ждал её. Утром очень рано она помчалась домой, чтобы переодеться и поехать на работу. Когда она вошла в квартиру, мужа уже не было. Она стояла посреди комнаты и печально обводила взглядом квартиру. Так уютно, так красиво, всё придумано и сделано ею самой. Вздохнув, отправилась на работу.
В трамвае смотрела в окно, как