Стелла вздернула головку и посмотрела ему в глаза, в которых читалась нескрываемая злость.
– Скажите, чем обязана вашему вторжению?
– Милочка, похоже, вы забыли, что это моя каюта. – Его губы скривились в усмешке. – И я могу находиться здесь тогда, когда захочу.
– Безусловно, – кивнула она в ответ, но тут же возразила: – Однако вы же уступили ее мне.
– Вовсе нет, – холодно отрезал он. – Теперь я намерен делить каюту с вами. Мне ужасно надоело скитаться по чужим углам. И вам придется привыкнуть к моему обществу, если не хотите оказаться в трюме.
Уж лучше в трюме, чем быть в одной каюте с англичанином. Но, вспомнив про крыс, мерзких обитателей трюма, Стелла содрогнулась и закусила губы.
– Что ж, весьма рад, что вы согласны, – сказал Фрэнсис, устало опускаясь на диван.
Он обвел каюту взглядом, задержав глаза на высокой прическе девушки. Ее длинные иссиня-черные локоны змейкой ниспадали на плечи, прикрывая кружевной воротник рубашки.
– Куда это вы собрались, Стелла? – полюбопытствовал мистер Броун минутой позже.
– На встречу с мистером Крэнфилдом.
– Зачем? – Глаза хозяина каюты впились в лицо испанки.
– Как зачем?! – удивилась она, уставившись на него. – Изучать английский язык, разумеется.
Боже мой! Он совершенно забыл, что поручил своему другу заняться с испанкой английским языком. Как он мог не помнить этого? Наверное, из-за болезни.
– Разве вы еще не усвоили наш язык? – спросил Фрэнсис, чтобы как-то оправдать себя в ее глазах.
– Это весьма трудно, сеньор, – заявила испанка. – Но я стараюсь.
– Ну конечно! – рявкнул Фрэнсис, метнув на девушку колючий взгляд. И живо закончил по-английски: – Если судить, что вы вовсе не изучением языка занимаетесь вместе, а черт знает чем.
– Что вы сказали, сеньор? – мгновенно поинтересовалась Стелла.
– Ничего хорошего для ваших ушей, – буркнул он, переходя на испанский язык и находясь во власти безумной ревности.
Стелла решила не обращать внимания на слова купца и, отвернувшись от него, прошлась по каюте. Мистер Броун следил за ней, как кот за мышкой. Его глаза буквально впились в стройную фигурку, подчеркивавшую изящную женственность. Все в испанке было в совершенстве. И он не мог найти в девушке изъяна, который помог бы ему забыть ее.
Неожиданно Фрэнсис понял, что допустил величайшую глупость, когда предложил ей облачиться в его мужской наряд. Ведь мужской наряд совершенно не скрывал ее соблазнительные формы, а, наоборот, обнажал, дразня его своей пикантностью.
Видя, как ямайский купец пожирает ее глазами, Стелла немного растерялась: она жутко боялась всяких домогательств. Пока девушка раздумывала, как оградить себя от него, Фрэнсису стало плохо в душной каюте. И он бессильно уронил голову на подушку дивана.
Стелла бросилась