В дальнейшем идея широкого надгосударственного европейского союза возродилась в образе Римской империи (ее территория показана на рис. 1.4), хотя, как говорится в известной исторической остроте, принадлежащей Вольтеру, Священная Римская империя «не была ни священной, ни римской, ни империей».
Если рассуждать более предметно, то четверо государственных деятелей в разное время предпринимали попытки установить господство над значительной частью Европы: король Франции Людовик XIV, король Испании Карл V, Наполеон и Гитлер. Каждому из них на короткий период удавалось добиться своей цели, но вскоре Европа вновь возвращалась к исходному раздробленному состоянию в виде набора мелких государственных образований и соперничающих друг с другом империй.
Если принять во внимание историческое прошлое европейского континента, то можно утверждать, что Европа в виде набора национальных государств, образовавшихся в результате наполеоновских войн (равно как и несколько иная политическая мозаика, сложившаяся после Версальского мира в 1919 г. и мало изменившаяся после 1945 г.), есть нечто недееспособное, алогичное, опасное и даже глубоко неевропейское. В речи, обращенной к Европейскому парламенту в октябре 1999 г., экс-председатель Европейской комиссии, а ранее премьер-министр Италии Роамно Проди сформулировал эту мысль с подкупающей прямотой:
Сегодня мы должны обратиться к решению трудной задачи – двигаться в направлении единой экономики и единого политического образования… поскольку впервые со времен падения Римской империи нам представилась возможность объединить Европу.
Это тревожное чувство имело самое непосредственное отношение к третьему из пяти идейных воззрений, давших импульс европейской интеграции, а именно: величина имеет значение. На протяжении десятилетий, последовавших после Второй мировой войны, Европа существовала под знаком холодной войны. Мир разделился на два лагеря, возглавляемые, с одной стороны, Соединенными Штатами Америки, с другой – Советским Союзом. В сравнении с этими мастодонтами государства Европы, ослабленные войной и вынужденные распроститься со своими былыми империями (даже Великобритания и Франция, в недавнем прошлом великие колониальные державы), выглядели жалкими иссохшими подобиями себя прежних. А что уж говорить о таких небольших государствах, как Нидерланды или Бельгия.
Конечно, страны Западной Европы являлись частью так называемого Запада, возглавляемого Америкой, и потому имели все шансы сохраниться. В то же время это ставило их в положение вассальной зависимости от США, что воспринималось как нечто несовместимое с историей и глубокими культурными корнями этих европейских государств. К тому же для многих европейцев Америка