Несмотря на то, что способности к чтению эмоций у Карраивву были значительно слабее, чем у его кузины, но тут он уверился, что слова и чувства сестры – подлинные. Главный Стратег в смущении смотрел на Нюррсс, подыскивая аргументы для своего оправдания. А девушка уже не обращала на него внимания. Она возбужденно прохаживалась по толстой ветке, хвост хлестал ее ноги, а руки ерошили спутанные волосы.
– А я еще осмеливалась осуждать Нэисс и сомневаться в ее требовании, скрывать свой талант! – бормотала она, не обращая внимания на попытки брата, снова завязать разговор. – Просто счастье, что я не поехала с Верховным, в столицу!
Видя, в каком состоянии находится его сестра, Карраивву, наконец, решился заговорить, чтобы как-то исправить положение и восстановить утраченное доверие.
– Прости, если я невольно оскорбил тебя и твою наставницу! – смущенно произнес он, попытавшись взять ее за руку. – Но я, всего на всего, военный, а в моих кругах сложилось именно такое мнение о дипломатах!
– Это в твоих, столичных, кругах сложилось такое мнение! – почти выкрикнула Нюррсс. – И таковы, видимо, столичные дипломаты! А если это так, то я не желаю иметь с ними ничего общего! Как и с дядей, да, и с тобой, тоже!
– А разве я, хоть чем-нибудь, давал тебе повод, чтобы обвинить меня в подлости или злоупотреблении твоим доверием? – обиделся Карраивву. – Ты обиделась на меня за то, что я высказал то, что привык полагать истинным! А это, как раз, у меня были причины подозревать вас с Нэйссанн в злоупотреблениях, памятуя о вашей скрытности!
– Я только пыталась сдержать клятву, данную моему отцу! – уже тише сказала девушка, пытаясь обуздать свой гнев. – Которую он, в свою очередь, дал моей матери! Теперь-то я понимаю, насколько серьезные у нее, для этого, были основания! Они с Нэйссанн, практически, сбежали из столицы. И сделали все, от них зависящее, чтобы уберечь меня от ее тлетворного влияния! А я—то думала, что изменения коснулись только внешней стороны жизни столичных жителей!
Нюррсс уселась на ветку, обхватила колени руками и задумалась. Карраивву присел рядом и осторожно коснулся ее плеча:
– Я видел, что тебе не по нраву пришлись Моррисс и Корринн! Я, сам, от них не в восторге. Но нельзя же, огульно, обвинять всех, кто живет в столице! Там есть и хорошие люди!
Девушка тяжело вздохнула, не поворачиваясь, накрыла своей рукой его ладонь и ответила, пытаясь разъяснить свою позицию:
– Хорошие, несомненно, есть! И твоя жена – одна из них. Но даже она не понимает, что носильщикам не место в военном походе. Да, и вообще, с каких пор, носильщики стали переносить не только больных и немощных, а всех, кто того пожелает? И как можно осуждать наших людей за простую еду и грубую одежду, если у нас нет ни сил, ни времени для выращивания чего-либо другого? По твоей реакции я поняла, что в столице стало нормой прямое вмешательство в мыслительный процесс, святая святых жизни