Зазвучал голос Стивенса, грубый от раздражения.
– О чем ты говоришь? – потряс он ее за руку. – Ну же, маленькая девочка, возьми себя в руки.
– Здесь должно быть есть кто-то еще, – неуместно заметил Вандершуф. – Ты видела этот прожектор?
Марта Лами резко выпрямилась и сжала протянутую руку с оттенком высокомерия, которое сделало ее королевой ночной жизни Нью-Йорка.
– Нечто там вызывает у меня дрожь, – сказала она, указывая. – Звучит так, как будто какой-то парень играет в кости сам с собой.
Стивенс несколько принужденно рассмеялся.
– Ну, этого нечего бояться, если только это не одна из тех чертовых птиц, и если бы это было так, она бы сейчас разобрала нас на части. Вперед!
Он распахнул дверь и нырнул внутрь, фонарик мерцал перед ним. Пусто.
В дальнем конце была дверь, рядом с той, которую они исследовали раньше. Он направился к ней, топая по ковру, и тоже распахнул ее. Снова пусто. Нет, что-то там было. Ищущий луч остановился на коричневой армейской накидке за столом, быстро поднялся к лицу и там задержался. Ибо взгляд, устремленный на них с механической неподвижностью, был еще одной из тех имитаций человеческого лица в металле, с которыми они уже были так хорошо знакомы. Но на этот раз все было по-другому.
Ибо он поддерживал баланс между ходячими карикатурами на людей в металле, такими, какими они сами были, и уродливыми и массивными статуями, которые они видели разбросанными по улицам Нью-Йорка. У него были металлические полосы поперек лба, которые были у них, над которыми росли те же жесткие волосы, но в данном случае причудливо переплетенные, как будто подвергнутые сильному нагреву и расплавленные в единую массу. И нос был весь из цельного металла, а глаза… глаза… были глазами статуи, не отражающими блестящего отражения стекла.
На мгновение они остановились, затаив дыхание, затем шагнули вперед, и когда луч света переместился, когда Стивенс пошевелился, раздался звук, который слышала Марта Лами, и когда свет вернулся, эти невидящие глаза переместились.
Несколько секунд никто не произносил ни слова. Затем:
– Боже милостивый, оно живое! – сказал Вандершуф приглушенным голосом, и дрожь ужаса прошла по остальным, когда они осознали правдивость его слов.
Стивенс разрушил чары, быстро подойдя к столу.
– Мы можем что-нибудь для вас сделать? – спросил он.
Металлическая фигура не двигалась – только жуткий шелест глаз, когда они поворачивались туда-сюда в неподвижной голове в поисках света, который они никогда не найдут снова. Человек с Уолл-стрит поднял одну из рук, попытался ее согнуть. Она с грохотом упал обратно на столешницу. И все же металл, из которого они были сделаны, сам по себе казался таким же гибким, как и их собственные руки.
Чувство изумления смешалось с ужасом увиденного.
– Что с ним случилось? – спросила Марта Лами шепотом, как