– У нас не было выбора, – пожал плечами сурт. – Мы ведь думали, что ты нас покинул.
– Я никого не виню. В вас говорил инстинкт самосохранения, а в них – инстинкт охотника. Просто вы оказались сильнее.
– Не очень-то нам это помогло, – прокряхтел воин, многозначительно демонстрируя раненную руку.
– Ну, этому горю помочь можно, – сказал теркан, помогая Олафу усесться на пень. – Не забывай, я всё-таки жрец Меалгора.
Сказав это, Ородрим закрыл глаза и простёр тонкую ладонь над раной. В один миг он будто оказался очень далеко от Нариктирской чащи. Телом он всё ещё пребывал здесь, с товарищами, но дух его бродил где-то в ином месте. Теркан принялся тихонько напевать повторяющийся куплет на неведомом языке, а его чуткие пальцы касались раненого места. Олаф почувствовал, как по разодранному плечу, прогоняя боль, разливается тепло. Через пару мгновений от раны, нанесённой зверем, не осталось ни следа. Устало вздохнув, жрец открыл глаза.
– Олаф, признай, что наш новый товарищ оказался весьма полезен! – хохотнул Фрейн. – А ты говорил, что он станет обузой!
В ответ анкиллирец смерил товарища грозным взглядом, но тот лишь скорчил рожу. Все трое понимали, что, если кто и мог с недоверием относиться к жрецу, так только сам сурт.
Полчаса спустя они подошли к гроту. Ородрим довольно долго пытался найти вход и, наконец, уверенно повёл путников к невысокому лысому пригорку, в основании которого зиял проход в пещеру. Переглянувшись, все трое без промедления вошли внутрь: сурт крался впереди, Олаф с закинутым на плечо молотом шёл чуть поодаль, а жрец, сжимая свой посох, замыкал шествие. Внутри было хоть глаз выколи, и друзьям теркан пришлось какое-то время привыкать к темноте, прежде чем они смогли различить очертания пещеры.
Грот был немаленьким: он врезался в холм футов на сто, постепенно забираясь под землю. Потолок следовал за стремившимся вниз полом пещеры и, в конце концов, соединялся с ним так, что в самых дальних её уголках можно было передвигаться, лишь сильно пригнувшись. По форме грот отдалённо напоминал пятиконечную звезду с небольшими лучами-закутками. Все они оставались тёмными, и, даже когда путники вошли под свод пещеры, разглядеть их не представлялось возможным.
Если грабители здесь и останавливались, то очень давно. Прогоревшие дрова, на которые троица наткнулась в центральной части пещеры, подсказали, что люди не наведывались сюда с осени. Всюду валялись обглоданные кости лесных созданий. Создавалось впечатление, что тут пировал какой-то невероятный обжора. Собственно говоря, на хозяина пещеры путники наткнулись чуть позже, обнаружив его спящим в одном из закутков. Единственным обитателем грота оказался медведь, чуть уступавший в размерах Ворчуну, но всё равно огромный. Несмотря на то, что климат в этой части Старого Света был тёплым, а снег выпадал крайне редко, зверь нежился в спячке. Он посасывал лапу, свернувшись клубком и выставив из закутка свой массивный зад. Не теряя времени,