– Это и есть, все тело, – опять криво ухмыльнувшись, просипел кузнечик, – больше ничего не привозили. Что тут сделаешь. Как я уже говорил, вскрытие было простой формальностью.
Тараканов молча смотрел на труп. Потом наклонился к тому месту, где у бывшего банковского служащего раньше была шея, начал что-то внимательно разглядывать.
– Дай увеличительное стекло, – не глядя на интерна, сказал Тараканов.
Сачков сходил к столику с инструментами и выбрал толстое увеличительное стекло на длинной ручке. Попутно включил лампу, висевшую на рельсе на потолке и подтащил ее ближе к каталке.
– Держи, – еле слышно сказал он, – доктор Долгоносов все описал в заключении.
Тараканов так же молча, взял стекло, подправил лампу и начал разглядывать хитиновый покров на спине тела. Тёму отчаянно затошнило.
– Так, где же все остальное, Тараканов, – спросил он, чтобы отвлечься и начал глазами искать какую-нибудь емкость подходящего размера.
Семён откровенно потешался над ним. Он ногой подтолкнул к муравью никелированное ведро для органических отходов и чуть не ржал в полный голос, благо, что голос у него пропал совсем.
– Странная отметина на шее, вроде как укол сделали толстой иглой или шилом. Хм. Все, пошли отсюда, – сказал Тараканов и выпрямился, – спасибо Семён. Ты, это. Все как обычно, договорились?
– А то, – только просипел кузнечик и, махнув лапой на милиционера начал накрывать тело простыней.
– Пошли, Тёма, – сказал лейтенант просто, – я тебе по дороге дорасскажу.
Они вышли из морга, и Тёма прислонился к стене, стараясь отдышаться и справиться с желудком, которому очень захотелось самому посмотреть на окружающий мир.
– Что это было, – выдавил он, наконец, из себя, – сколько трупу лет? Это ж так мумифицироваться. Для такого надо года два, три, не меньше.
Тараканов посмотрел на журналиста и сказал:
– Его видели живого и вполне здорового в прошлый четверг. Нам надо опросить несколько свидетелей лично. Я успел только с его начальником поговорить сегодня утром по телефону. Так что, если хочешь, я тебе по дороге расскажу свою историю, а ты со мной поучаствуешь в незаконном расследовании.
– Почему, незаконном? – тошнота у Тёмы почти прошла.
– Потому, что я уже отдал на подпись дело с рапортом о прекращении уголовного дела из-за отсутствия состава преступления. Самоубийство, понимаешь.
Они быстро побежали по коридорам больницы в сторону приемного покоя. Лестницы, переходы, коридоры мелькали быстро, и муравей изо всех сил спешил за Таракановым. Перед глазами висела картинка с пустым хитиновым панцирем и страшно распахнутым в жутком крике ртом.
– Самоубийство? – свистящим шепотом начал Тёма, – самоубийство?! Он что, по их мнению, пришел домой, бухнулся на диван перед телеком, воткнул себе в шею коктейльную соломинку и выпил сам себя?
– Я зайду на пару минут к заместителю