– Ух, сейчас послушаем! – искрилась любопытством в нетерпении чародейка из Волколецка, приобняв подругу в зелёной накидке.
Морриган и Люция встали поодаль, в тени, чтобы лучше видеть и певцов, и музыкантов. Коркоснек попросил тишины и начал постукивать широким каблуком по брусчатке, задавая начальный ритм. Вскоре грянула резкая музыка: мрачная, тягучая, при этом помпезная и героическая, в которой виделось и вязкое ночное небо, и завывание колючей вьюги – всё посреди ясного дня вокруг, унося слушателей полётом мелодичных фантазий к новым образам и ощущениям. А потом подтянулся и людской хор, медленно запевая подготовленный гимн, скользя взглядом по тексту.
– В светлый день, в злую ночь, – затянул хор собравшихся голосов. – Всё наш край сможет превозмочь! Нас хранит наш бог, нас хранит народ! – подхватывали они набирающий темп ритм музыкантов. – Мы стоим в веках – дружный оплот!
Славься, Кроненгард!
На века!
Славься, Кроненгард!
Навсегда!
Край наш свободы, символ любви.
Славься, Кроненгард!
На века!
Славься, Кроненгард!
Навсегда!
Сквозь все невзгоды стойко живи!
Гремел кульминацией припев гимна тяжёлыми раскатами, словно яркая молния в гулкой черноте неба ночной грозой. Пафосно, жёстко, резкими всплесками песнопений, периодически томно разливаясь в строке о любви и свободе протяжным затишьем перед бурей. При этом очень лаконично сочетаясь с предыдущей частью, как раз набравшей свои обороты к этому взрыву эмоций, и опять к ней плавно переходя.
– В летний зной, в зимний мрак – никогда не сразит нас враг, – возвращались голоса к начальному ритму гимна, постепенно вновь ускоряясь с набирающей мощью музыкой. – Кто с мечом придёт – от меча падёт. Недруг утонет в крови! – и затем вновь хор ударил порывистым ветром.
Славься, Кроненгард!
На века!
Славься, Кроненгард!
Навсегда!
Стяги свободы скрестят мечи.
Славься, Кроненгард!
На века!
Славься, Кроненгард!
Навсегда!
Сквозь все невзгоды стойко живи!
– Знамя Вольных Городов! – вспыхнули голоса, затухнув вместе с замедлившимся музыкальным фоном под реющие на ветру флаги.
Здесь звучал перебор ситара вместе с подхватывающими струнами каждой лютни. Менестрели старательно, прикрыв глаза, держали свой темп, пока духовые стремились к нежности и спокойствию, не столь свойственному ранее гремевшей музыки.
– И огонь в очагах, и покой в наших снах… – неторопливо приспосабливался и хор к обновлённой мелодии. – Звёзды нам светят с небес! – едва-едва темп набрал новый оборот, как тут же снова затихал, возвращаясь к пластичности и неторопливости, будто мягкий ветерок, а с ним ещё более лирично звучали и людские голоса. – Хвалу вознеси, и от бед нас спаси… – тянули