– Я сначала в душ.
Окинув её скептическим взглядом, Энн кивнула.
– Тебе не помешает. – Она хотела сказать что-то ещё, но лишь ободряюще улыбнулась и направилась прочь. Что бы ни случилось, работа отделения не должна останавливаться ни на минуту.
Полчаса спустя, когда Рене бездумно стояла в душевой, что примыкала к раздевалке близ ординаторской, на скамейке завибрировал лежавший там телефон. Выскочив из-под горячих струй, под которыми тщетно пыталась расслабиться, она промокнула руки жёстким больничным полотенцем и схватила смартфон. На экране горело слово «Реанимация». И уже зная, что именно услышит, Рене с трудом нажала кнопку ответа.
– Да?
Послышалось шуршание, и голос в трубке сухо констатировал:
– Mortuus est[7], Роше.
Повисла пауза, долгая, невыносимая, прежде чем она прошептала:
– Время смерти?
– Восемнадцать сорок три, – пришёл механический ответ, и звонок оборвался.
Невидяще глядя куда-то перед собой, Рене медленно опустилась на скамейку и осторожно положила рядом светящийся телефон. Мозг отчаянно пытался не осознавать новости. Будто это был рядовой звонок, глупое напоминание или что-то ещё… Однако реальность упрямо стучалась в голову короткой фразой: mortuus est. Она поджала колени к груди, медленно закачалась из стороны в сторону и внезапно подумала, что Энн впервые ошиблась. «Вишенки» подвели. Это утро не обещало сюрпризов, но в один момент вся жизнь словно замерла на самом краю обрыва. Взглянув на потолок, где тусклым рыжим светом горели две лампы, Рене пообещала себе одну вещь. Она найдёт того парня на вычурной тачке. Отыщет даже под землёй и спросит, что же на самом деле произошло.
Глава 2
В маленькой комнате на втором этаже было непривычно темно. Сквозь плотную ткань задёрнутых жалюзи впервые не проникало ни одной искры желтоватого света уличных фонарей. Прямо сейчас она показалась бы кощунственно светлой в серо-синих оттенках раннего утра. Слишком яркой для блуждающих теней и избыточно резкой для тишины, где увяз даже шелест дыхания. Только в дешёвых часах едва различимо шуршали чёрные стрелки да где-то в подвале монотонно гудели старые трубы.
Неожиданно на прикроватном столике ярко вспыхнул экран телефона, а следом затрещала глухая вибрация. От этого звука зацепившаяся за комнату ночь всколыхнулась и шарахнулась в сторону от источника света. Однако Рене, вот уже час неподвижно сидящая на краю кровати, даже не вздрогнула. Она протянула руку, выключила заходящийся нервной дрожью будильник и прикрыла саднящие от бессонной ночи глаза. Сегодня не будет весёлых песен по радио, не будет танцев у зеркала, задорных косичек, платьев в цветочек и «вишенок».
Будильник стих, но Рене не смогла заставить себя подняться и продолжила смотреть в темноту. Липкую. Цепкую. Та подбиралась к босым ногам и бледным лодыжкам, прежде чем тонкая рука словно сама по себе резко взметнулась вверх и дёрнула за шнурок маленькой лампы. Электрический