И бывало ей скучно, не сладко
и отдушиной в жизни была
только музыка, ноты в тетрадке
чистых нот, амура стрела
Шла она тогда к клавесину
выбивая мелодии бредь
и душа её без причины
начинала ярче гореть
Время шло и любовницы были
Она знала – он к ней охладел
словно в летней дорожной пыли
не спеша её локон седел
И она флиртовала тоже
и влюбилась однажды вся
Губернаторша! Нет! Не может!
Она власть – ей точно нельзя
Только чувство ей неподвластно
Фрол? Семья? – Да катись всё оно…
Она знала что это опасно
Но ей было уже всё равно
На балу полонез играли
танцевала а Фрол смотрел
Смотрел как её целовали
И кипел. Как металл кипел!
Только виду не подавая
после бала за руку взял
и в карете сказал закипая
– Так не делай. Так делать нельзя
А она ему: Не твоя я.
Я его люблю, не тебя
Опостылел ты мне без края,
сказала цветок теребя
Побледнел он, буравил взглядом
дома слов была тяжкая взвесь
Она села за клавиши рядом
заиграла тот полонез…
Полонез, под который с милым
на миг забыла всё с ним
Мир больше не был унылым
а Фрол навсегда стал чужим…
Замолчи, приказал, не надо!
Ты не будешь это играть!
Она лишь презрительным взглядом
посмотрела, аккорды ну брать
Вышел вон. Приказал своим слугам
И ее прямо с бала в подвал
и поддавшись душевным мукам
ее в стену замуровал
А потом уехал в Европу
и про всё надолго забыл
и другую там встретил особу
и женился – тот ещё был…
Он с женою в поместье вернулся
в их спальню её привел…
а ночью внезапно проснулся —
мимо двери кто-то прошел
Они следом. Шаги к роялю
Что за шутки? Кто в дом залез?
Нет, она там сидела в печали
и играла тот полонез…
Она каждую ночь приходила
и играла. Не выдержал он
Что же дальше там с ними было
я не знаю, небесный закон…
А она и сегодня играет
когда полночь и город уснул
и её бриллианты сверкают —
Эту тайну хранит Барнаул
ДОМ НА УЛИЦЕ ГОРЬКОГО
У стадиона дом кирпичный
уже сирени куст расцвел
когда строитель в нем столичный
в подвале древний труп нашёл
У трупа выбитые зубы
и сзади череп весь снесён
убили видно душегубы
Давно. Землёю занесён.
Усадьба старая стояла
в дневной