– Мааам! Я пришёл! – Антон вяло начал снимать куртку. – У меня уже слюнки текут вовсю!
– Антоша, слышу, слышу. Я уже всё приготовила. – Со стороны кухни в прихожую вышла мама, держа в руках полотенце, один конец которого был у неё на правом плече.
Стащив, наконец, с ноги последний ботинок, Шелестов обнял мать, и поспешил мыть руки.
– Тапочки одень, простудишься!
Что на это сказать? Сказать нечего: мама есть мама!
Вымыв руки и умывшись, Антон заглянул в большую комнату. Отец сидел в кресле и смотрел телевизор. Газета «Известия» лежала у него на коленях.
– Привет, па!
Отец что-то пробурчал ему в ответ, и продолжил смотреть какой-то фильм про войну.
На экране телевизора полным ходом шла война. Немецкий танк, показанный крупным планом, натуженно ревя мотором и периодически стреляя на ходу из пушки, упорно продвигался вперёд, давя гусеницами брошенные орудия и какие-то ящики. Из траншеи решительно выбрался, и пополз ему навстречу очередной мифический герой – коммунист. Внезапно став перед танком во весь рост, примерно в метрах двадцати от него, киношный герой, вместо того чтобы швырнуть связку гранат под гусеницы, вдруг начал торжественно прощаться с товарищами, потом с Лениным, потом со Сталиным, потом с Коммунистической партией, потом ещё с кем-то. Наконец, прошитый пулемётной очередью, красиво упал навзничь. Видимо немцы в танке устали ждать, когда он их подорвёт, и сами решили быстренько его грохнуть. Куда делись гранаты, было не ясно. Дурдом!…
Отношения между Шелестовым – старшим и Шелестовым – младшим стали, прямо скажем, не фонтан, когда Шелестов поступил в Вышку. Отец, почему-то искренне считал, что свою жизнь его сын, то – бишь, Антон, должен связать с наукой. Почему так, Шелестов – младший не знал, а спрашивать не хотел. Да и поздно уже было.
Ещё в пацанском возрасте, друзья во дворе жаловались на своих отцов, мол, за всякие мелкие косяки могли накричать, либо слегка отшлёпать для порядка. Отец Антона в свою очередь всегда пытался донести до него, почему тот не прав, или почему так поступать нельзя. Если Шелестов – младший не соглашался, отец со смехом говорил: «Ладно парень, это твои грабли, набивай себе шишку за счёт собственного опыта!»…
…Поужинав, Антон прошёл в свою комнату. Не спеша разделся до плавок и также, не спеша, направился в душ.
Завершив акт омовения, Шелестов насухо вытерся большим мохнатым полотенцем, и закутался в толстый махровый халат. Теперь можно было прилечь и посмотреть телевизор, благо время было всего-то одиннадцать вечера.
Раздался еле слышный стук в дверь, которую Антон всегда закрывал, когда находился у себя.
– Да, мам! Что?
Мать вошла к нему, держа в руке продолговатый серый конверт.
– Антоша, Вилли прислал тебе письмо. На, вот, возьми. –