Отмеряли 30 шагов, демонстративный, продуманный выстрел Лермонтова вверх, – он стоит повернувшись правым боком к противнику, Мартынов спешит к барьеру и… начинается его долгое прицеливание с близкого расстояния (словно решил поиздеваться, а потом пальнуть в небо). Да тут еще гроза, и гром, и недовольные крики секундантов.
Я тоже, когда попал туда впервые, были и дождь, и гроза. Было сыро и холодно. Скверное место.
…Ординатор лекарь военного госпиталя И.Е. Барклай-де-Толли составит медицинское заключение (Свидетельство № 35).
«…Пистолетная пуля, попав в правый бок ниже последнего ребра при срастании ребер с хрящом, пробила правое и левое легкое, поднимаясь вверх, вышла между пятым и шестым ребром левой стороны и при выходе порезала мягкие части левого плеча».
А ведь об этом сказано в его "Завещании"(1840):
Скажи им, что навылет в грудь
Я пулей ранен был.
Но с поэтом произошло то, что случилось в его "Фаталисте", он ждал смерть не оттуда, откуда она заявилась.
Лермонтов нуждался в укреплении веры
Зачем Лермонтов так язвил?
«…Мое сердце затрепетало, ноги подкосились. Я тогда ни об чем еще не имел понятия, тем не менее это была страсть, сильная, хотя и ребяческая: это была истинная любовь».
С юношеских лет поиск любви. Путь невероятного страдания. Сколько людей отмечали, что в личных отношениях он был печален – "печальный демон, дух изгнания" – он грустил без любви. Да и "Демон", многократно им переписываемый, стал не обожествлением темных сил, а наоборот, открытым вызовом – "Хочу я с Небом примириться".
Он не придавал значения своим колкостям и насмешкам (возможно отсюда его недооценка серьезности ситуации с Мартыновым) – он искал веру, отсюда ультратребовательность к себе и к людям, и невнимание к разным мелочам, которые для людей имеют значение до степени убийства.
Вчера вечером зашел в парк Пятигорска. Я понимаю, уже никому нет дела до того, что в нем гулял Михаил Юрьевич, хотя, обратившись в бронзу сегодня гуляют его герои…и музыканты поют песни "Чайф", и за вечер не споют романса на стихи Лермонтова.
Завершаю. Выхожу. Туман над Машуком все сгущается и сгущается, и все ниже гуляют клубы его… Выхожу один, и туда, туда иду я… на дорогу… ключить
Кавказ и Пушкинские стихи позвали Лермонтова
Я покидаю сна густую сень,
Тебя оставив неохотно
Под сводами листвы, бесшумной и дремотной,
Куда не проскользнет веселый день.
Пришла пора цвести и мальвам и пионам,
Но я иду, не глядя на цветы,
Мечтая о стихах прозрачной чистоты
С кристальным, ясным звоном…
Быт и нравы кавказских горцев таковы, что не писать о них невозможно.
Сильны детские впечатления от Кавказа. Но для исполнения литературных замыслов нужен был Пушкин.
"Кавказский пленник" Лермонтова. К красочным картинам кавказской жизни поэт добавил еще и чтение