Дада делает глоток пива из литровой кружки и внимательно, посмотрев в глаза Виктории, говорит в дополнение:
– Что есть религия? Понимание своего «Я» через боль и страдание или это лёгкое удовольствие, освобождение от гнетущих мыслей. Отвечу сам. Возможно и то, и другое, в зависимости от наставника. Молитва – это совершенно иное, отдельное творение, воспроизведение чувств в возвышенное состояние к нравственным нормам.
Аркадий заскучал. Перебивая, останавливает рассуждения аксакала:
– При чём здесь молитва, религии?
Дада не стал остужать пыл Аркадия, уравновешенным голосом поясняет:
– Молитва всегда удовольствие для меня. Религия моя в том, что я люблю жизнь во всех её проявлениях. София, милая душа, увела меня от убыточного мышления. Моя религия – просветление. Вот поэтому я не похож на прежнего себя, потому что окрылён новым знанием. Скажу и о Софии, она не лучше и не хуже стала. Она жива. Улыбка души отражается на её лице.
Виктория вкушает слова Дады. Ей нравится, как он говорит, но она не показывает виду, контролируя свои эмоции.
Аркадий встаёт из-за стола и выходит во внутренний дворик.
Дада направляется к хозяину пивоварни и его родственникам, работающим тут же, чтобы поговорить и узнать, как им удаётся изо дня в день варить исключительно качественное пиво, поддерживать уют, быть приветливыми с каждым гостем. Откуда черпается мотивированное постоянство для безупречного отношения к семейному делу.
Хозяин пивоварни по-дружески откликается, переходит на русский язык. Даде это очень нравится. Владелец пивоварни рассказывает, что он наследник мини-завода, но никогда не планировал этим заниматься. Он из третьего поколения пивоваров. Об этом ему нежданно сообщили сотрудники Министерства торговой промышленности, сказали: «Теперь Вы владелец пивоварни». Он был удивлён наследством, о котором ничего не знал. Выяснилось, что пивоварню экспроприировали у его деда советские власти, попросту отобрали. Мини-завод стал народным достоянием, а деда, как представителя капиталистического класса, арестовали и отправили в тюрьму на длительный срок. Он не успел освободиться, потому что был в преклонном возрасте. Где похоронен дед неизвестно. Государство владело пивоварней около пятидесяти лет. Вначале двадцать первого века законодательство вернулось в прежние аполитические границы, нашли наследника и вернули собственность.
Хозяин рассказывал без злобы и ненависти о былом несчастье, постигнувшим его предков. Воспринимал исторические события как издержки ошибок прежнего правительства. Он ничего не знал о пивоваренном деле, поэтому по государственной программе требовалось, чтобы он прошёл обучение искусству пивоварения. Его отправили на пять лет в Баварию. Через два года он проникся, взялся за дело с увлечением и через пять лет получил рекомендацию. Вернулся в Прагу вдохновлённым специалистом и вступил в законные права