С этого момента единственным, кто омрачал Серёгино существование в столь удачно снятом жилище, стала Антонина Порфирьевна, старая, зловредная, вездесущая карга из бдительного советского прошлого.
Уже на следующее утро Серёга столкнулся с ней на лестничной площадке. Мелкая, похожая на крысу бабка, не здороваясь, тщательно проинспектировала внешний вид новоявленного жильца, сунула нос в его мусорное ведро и заявила, что «нечего бутылки и окурки кидать в мусорку, а то житья от этих алкашей уже нету».
Серёга мирно согласился складывать свои мусорные запасы под дверью у контролерши и поинтересовался номером её квартиры. Бабка сверкнула глазьями, шмыгнула носом, пробурчала что-то среднее между «изыди» и «погоди мне» и сквозанула мимо Серёги куда-то в сторону чердака.
И с этого момента началось их великое противостояние.
Старуха была юркой и пронырливой, и способностям ее мог бы позавидовать любой агент МОССАДа. Она возникала в самых неожиданных и невозможных местах, подслушивала, подсматривала и регулярно предъявляла претензии.
Серёга не так свистел, не туда летал, не там парковался, ел не то, пил не оттуда, приходил слишком поздно, уходил слишком рано, или, наоборот, приходил рано, а уходил поздно, приводил не тех женщин, да чё уж там, прошмандовок он приводил, одевался вызывающе, вёл себя нагло и по-хамски, нарушал общественный порядок и совершал разные непотребства.
Все это старуха регулярно и со вкусом высказывала как в адрес Серёги лично, так и передавала через прочих соседей.
Отношения с соседями тоже подверглись нелегким испытаниям. Порфирьевна была изобретательна, как японский диверсант, обладала богатой фантазией и умела быть очень убедительной.
Серёга пытался бороться. Он вступал в переговоры и увещевания, но бабка в ответ искусно косила глазом, трясла головой и пускала слюни.
Он пытался игнорировать старую пакостницу, банил её взглядом, смотрел сквозь и гордо проходил мимо. Старуха вставала на пути, закатывала глаза и сползала в обморок, укладываясь на Серёгины кроссовки.
Он норовил скандалить и устраивать сцены, но от них Антонина Порфирьевна вообще приходила в бурный восторг и расцветала как июньская клумба.
«Апофигеем» междуусобной войны стал визит участкового, который пришёл «опросить» Серёгу по поводу «заявления, поступившего от гражданки Кудесниковой А. П.»
Заявление было написано чётким каллиграфическим почерком на трогательном листке в клеточку.
Порфирьевна «считала своим долгом» и «требовала принять меры». И обвиняла Серёгу в «растлении молодёжи» и «подсаживании» подрастающего поколения на новый вид наркотика под названием «вафай». Три дня назад Серёга раздавал его во дворе «бесплатно под покровом ночи».
Покопавшись в памяти, уличенный