– Согласна, – ответила я. – Но работать могу только в утренние часы и до шестнадцати ноль-ноль. У меня потом сын из школы возвращается.
– Хорошо, Надя, тогда приезжайте завтра к девяти часам в мою галерею «Лунный свет».
Платон
Он нажал кнопку отбоя и покрутился в кресле, довольно улыбаясь.
– Ну? – нетерпеливо спросил Мамикон. – Кстати, галерея наша, а не твоя. Дядя Мамикон там тоже пару копеек вложил.
– Если бы я еще тебя упомянул, то она вообще бы испугалась.
– Чего это? – возмутился Мамикон. – Может, наоборот? Обрадовалась, закричала: «Где этот горячий мужчина? Хочу его, не могу прям!» и прибежала прямо сейчас?
– Завтра приезжай к девяти в галерею и увидишь ее, – Платон радостно забарабанил пальцами по столу.
– Так хороша? – усомнился Мамикон.
– Красота в глазах смотрящего, – уклончиво ответил Платон. – Все модели великих художников в реальности выглядели не так, как на полотнах. Вопрос в том: что в них видели мастера?
– Ну ладно. Заценим твою находку завтра, да Винчи-джан.
– Мамикон, давай-ка договоримся на берегу. Девушка мне нужна для дела. Ты в этом кровно заинтересован. Поэтому держи свои гормоны как можно дальше от нее.
– Вай, – Мамикон расплылся в широкой улыбке. – Как она тебя зацепила, слушай, – он закатил глаза и поцокал языком.
Платон без улыбки облокотился на стол и решительно заявил:
– Делом нужно заниматься, дорогой, делом. Ты или бабки отстирывай, или по девушкам гуляй. Не нужно сводить две стенки. Иначе я умываю руки, – он поднял ладони вверх.
– Дядя Мамикон влюбчивый очень, – жалобно прошептал Мамикон. – Сердце большой, терпелька вот такой маленький, – он поднял вверх мизинец, кавказский акцент внезапно усилился.
Платон по опыту знал, что акцент появляется тогда, когда Мамикон юморит. Потому что он приехал в Москву в возрасте десяти лет и русский язык знал не хуже коренных москвичей. Но сейчас Платону было не до шуток. Всё может сорваться, если Мамикон не сдержит свой армянский темперамент, который ничего не могло охладить. Даже русские морозы. Сдержать Мамикона было очень трудно, если в поле зрения появлялась красивая девушка. Поэтому Платон повторил для закрепления эффекта:
– Или дело, или девушки.
– Как скажешь, дорогой! – хитро прищурился Мамикон.
И это очень не понравилось Платону.
Едва переступив порог дома, Платон поспешил в мастерскую. Стеллажи, два мольберта, неоконченные работы в углу – всё было покрыто пылью. Платон подошел к мольберту, на котором был установлен чистый холст, прикрытый серой мешковиной. Открыл холст, любовно провел ладонью по девственной белизне.
– Ты будешь здесь,