Но челн уже прошел через ущелья, и понеслась погоня за челном. Гребут Палунко и жена, гребут, что только силы позволяют, а за ними несется погоня. Скачут за ними Морские Девицы, летят за челном быстрые русалки, и вслед им море вздымается, веет буря из туч.
Все ближе к челну приближается погоня – не убежал бы от нее и самый лучший кораблик, а что уже говорить о малом челне двухвесельном!
Долго мчится челнок от погони, и уж на рассвете, когда белый день появился, собралась со всех сторон гроза около челна.
Захватил вихрь челнок, настигли его темные волны, сплелись около челна в венок Морские Девицы. Кружится, кружится венок вокруг челна, пропускают Морские Девицы страшные волны, не пропускают лишь челнок с волнами. Ревет ветер, брызжет море.
Охватил Палунку страх перед погибелью, и в смертном страхе воскликнул онъ:
– О, помоги, ясная Заря-девица!
Появилась из моря Заря-девица. Палунку увидела, но не поглядела на него, малого царевича увидела, но не одарила его взглядом, а верной жене лукавый подарок преподнесла: платок плетеный и иглу острую.
Платок они как белый парус подняли, а из иглы руль сделали. Надулся от ветра парус, как налитое яблоко, а жена твердой рукой за руль схватилась. Разорвался венок вокруг челна, несется челнок по синему морю, словно звезда по небу голубому! Летит чудо-чудное перед страшной погоней – чем сильнее погоня, тем больше это его подгоняет: чем быстрее вихрь – тем быстрее челн перед вихрем, чем море быстрее – тем быстрее челн по морю.
Показался вдали берег каменистый, на берегу домик Палунки, а перед домиком белая отмель пологая.
Лишь только показался берег, тотчас же сила погони ослабела. Боятся мелкой воды русалки, сторонятся берега Морося Девицы, над пучиной остаются вихрь и волны, а челн летит прямо к берегу, словно дитя под материнское крыло.
Подлетел челнок к берегу, перелетел через белую отмель, ударился о скалу. Разбился челн о скалу, потонул парус и руль, исчезла в море золотая колыбелька, улетала пчела златокрылая, – а Палунко с женой и ребенком оказались на отмели перед своим домиком.
О, в тот же вечер, когда они соединившись, стали ужинать лебедой, все что было, все забылось. И если бы не та свирель двурогая, никто об этом уже больше не помнил. И кто бы в свирель ни подул, тому крупный рог задудит о Палунке:
Чудо-юдо Палунко,
На дне моря побывал,
Много горя испытал.
А мелкий рог жену вспоминает:
Ты, заря, взойди
И нам счастье принеси;
Трижды счастье погибало —
Верная жена его спасала.
Так по всему свету несется свирель двурогая.
Сказка третья. Регоч
I
В