Но нет, здание мне удалось полностью переделать под себя благодаря помощи людей из всяческих комитетов. Этим занималась моя помощница и…
Тут меня осенило. Я же ее не видел уже несколько недель! Покидать теплую постель не хотелось совсем, но я и в самом деле уже очень давно не проведывал саму студию.
Работали там по четкому плану, поэтому можно не переживать о результате, но, с другой стороны, он же не бесконечный! К тому же парень, который изначально составлял всякие идеи, вовсе умер.
Стараясь вести себя как можно тише, я покинул кабинет, который служил мне еще и спальней, и жилым помещением. Накинул привычный светлый костюм и спустился вниз, сохраняя настолько деловой вид, насколько это возможно при моем текущем уровне сонливости.
Работа, между тем, шла очень слабо. То ли был перерыв, то ли уже не работал никто. Или еще – хотя для съемок порно едва ли требовалось конкретное время.
Шум появился, стоило мне пройти коридор со множеством дверей. Они тоже были специальными, изолирующими – чтобы звуки из соседних помещений не смешивались. Не то чтобы стояла полнейшая тишина, но режиссер частенько нарочно оставлял дверь приоткрытой.
Как он рассказывал, чтобы девушки на ресепшен тоже порадовались. В чем причина того, я так и не выяснил, но человек уже вошел в тот возраст, когда радовать сам он не мог. Что не мешало ему быть жутко пошлым и приставучим к женскому полу.
– Не, если не встает, это еще не повод! – вещал он, порой достаточно громко. – Не перешло в нужное положение при девушке, значит, надо девушку перевести в нужное положение! Кристина Валерьевна, не желаете ли прилечь? – как-то раз он именно так обратился к девушке на входе.
Симпатичная блондинка с круглым лицом и яркими глазами, которые она обожала закатывать по поводу и без, лишь чуток разводила углы губ, но никогда не реагировала на старика-режиссера ярче. Что ничуть не умаляло его дальнейших попыток развести худенькую девушку.
– Ну и что, что сисек нет, – оправдывался он передо мной позже. – Не в сиськах счастье! То ли дело попка. Персик!
Вот и сейчас он, широколицый и бородатый, с недовольным лицом, выскочил из-за одной из дверей, забыв прикрыть ее за собой, и принялся оправдываться.
– Роман! Слушайте, я так не могу. Совсем не могу! Не слушаются. Не хотят просьбы мои выполнять! – он потыкал пальцем в бумажку, очевидно, сценария.
– А что такие невыполнимые просьбы у вас, Владимир Ильич? – строго спросил я, резко развернувшись. Из комнаты, где только что вовсю шли съемки, доносился разговор и не более того. Ни стонов, ни криков. Ну что за студия! Я нахмурился, и режиссер слегка оробел.
– Ну… – он поправил очки, висящие на шнурке на шее, а потом почесал переносицу. – Я же не заставляю их трахаться, как космонавты. Ничего такого. К тому же, Роман, вы и сами говорили мне о том, что у нас по большей части продукт экспериментальный сам по себе. Я же лишь вношу немного вкусовщины…
– Так может, не надо вкусовщины? – все так же строго спросил я. – Пойдем, посмотрим,