– И расскажу, – добродушно отозвался Ковригин, – мне не трудно. Бежал ты в Завидово а оттуда в Барвиху. Да только зря, нет твоего кровника ни там, ни там, ошибся ты, не ту дорожку выбрал.
«Как – не ту?» – но голос подвел, Стас поперхнулся, голова снова пошла кругом. Быть того не может, этой сволочи некуда деваться, аэропорты перекрыли вечером первого же дня беспорядков, в небо из московских и подмосковных аэропортов не поднимался ни один самолет…. А Ковригин повозился на ящике, достал пистолет, выщелкнул магазин из рукояти, щелчком загнал его обратно. И говорил – негромко, монотонно, словно на билет по матанализу отвечал:
– На что ты рассчитывал – не пойму. Ну, допустим: приехал ты к резиденции, подошел к воротам. Дальше что? Охрану бы загрыз или бутылку с «молотовым» через забор кинул? Вот то-то. Ладно, это не мое дело. Я приказ выполнил, тебя взял, дальше – в соответствии с вводной. Догадываешься, что тебя ждет?
Ковригин сейчас походил на деда Мороза – тот уже приготовился развязать мешок и достать оттуда волшебную игрушку или коробку сладостей, в зависимости от того, что ему родители успели подкинуть в прихожей.
– Догадываюсь, – Стас поджал колени и выпрямился у стены, – не такой уж я и дурак. Раз такое дело, то скажи мне, в чем я ошибся. Тебе все равно, а мне интересно.
– Мыслишь стандартно. Твои ходы просчитать – как два пальца об асфальт, – снизошел полковник и добавил:
– Я лично на аэропорт ставил, а орлы мои – на резиденцию вождя нашего, я им ящик темного проспорил, где теперь найти – ума не приложу. Думаешь, ты один такой сообразительный? В аэропортах и без тебя желающих проводить нашего общего друга в последний путь до хрена оказалось. Но патронов на всех хватило, не расстраивайся.
Снова короткий всплеск довольного ржания и тишина, слышно, как подвывает ветер за окном, и шуршат над головой по дорожке опавшие листья.
– Твоя взяла, – не выдержал Стас, – против лома нет приема. Но все же… Будем считать это последней просьбой приговоренного. Где он?
Ковригин будто и не слышал, поднялся с ящика, пинком отправил его в темноту подвала. Пластик загрохотал по полу и успокоился, приткнувшись к стене. Волкодавы отошли на шаг назад, прикрывали начальству спину, в тишине Стас слышал их дыхание и стук своего сердца. Не обида, не горечь поражения – его раздирала злость, но странная, она не рвалась наружу, а сгущалась на сердце, грела, как раскочегаренный ядерный реактор. Все так все, он сделал все, что смог. Зато Лешка и Лера будут рядом уже совсем скоро, как только эта туша ответит на последний вопрос. Хреновый финал получился, но так уж карта легла…
– Ладно, уговорил, – буркнул Ковригин, – слушай и никому не говори. Это государственная тайна. И нечего ржать! – в темноте он видел отлично, усмешка «оппонента» не прошла незамеченной.
– Не скажу! – заверил его Стас, – клянусь. Именем Российской