Сюжет. Поначалу может показаться, что рассказы и новеллы каждый о своем, но уже скоро понимаешь, что любая повешенная в гостиной «палка» «выстреливает» в нужном месте, ровно по Чехову. И что все сюжетные линии туго сплетены в один толстый канат, который не разорвать при всем желании, не развести в стороны.
Герои. Начинаясь с небольшого сибирского лагерного поселка и его обитателей, сюжет выводит их судьбы до известных имен и знаковых фигур истории, движется по разным странам и городам, пересекает друг с другом, разлучает и сталкивает снова. Количество и вес персонажей, даже тех, кто описаны короткими мазками, достоин эпоса, хотя объем книги не такой уж большой, двести страниц. И за каждым таким коротким описанием встает судьба не только этого персонажа, но и всей страны.
Но главное не это. Да, герои, стиль и слог, сюжет. Но есть много книг, которые имеют все это, все формальные признаки, но не трогают за душу. Честно признаюсь: пока читал, плакал не раз. На мой взгляд, это и есть настоящая литература, это и есть то, для чего она пишется.
Рецензия
Книга Александра Сидоровича Бурнышева «Валенки для бабушки» – его первый роман. Хотя новичком в писательском деле его не назовёшь: окончил в своё время журфак в Казахском госуниверситете, работал в газетах, окончил и Литинститут. Роман почти автобиографический, как он сам признаётся во вступлении к книге.
Валенки для бабушки… Уже от названия веет чем-то тёплым, домашним, добрым. Подзаголовок: «Истерический роман», основан на реальных событиях. Становится интересно: почему «истерический»? И добавляют интереса вступительные слова от автора: «Я родился под забором. Зоны…».
Повествование ведётся от первого лица, что создаёт эффект присутствия: читатель вместе с героем книги Доней, Евдокимом Сидоровичем, проходит через все перипетии его судьбы. А судьба необычная: детство проходит в сибирском посёлке при ГУЛАГе, в тесном общении и с заключёнными сталинских лагерей, и с их охранниками; юность – в «тёплых, райских краях Средней Азии». А затем начинает перелистываться книга его судьбы – страница за страницей, одна другой занимательнее, с неожиданными поворотами, сменами профессий, иногда экзотических.
Начинается роман с трагической, казалось бы, сцены: «Гробик стоит посреди горницы на двух некрашеных табуретках». В гробике лежит маленький мальчик, погибший от удара током. Но тут и начинаются странности: кто-то наблюдает за всем этим сверху. «Удивляется: «Для чего я был там, внизу, в этом тельце, которое сейчас лежит в гробу?». Это и был сам Доня – его чуть не похоронили во время клинической смерти.
Об открывшихся после этого паранормальных способностях мальчик говорил так: «У меня в голове как кино – промелькнёт, а потом как будто плёнка обрывается, и лоб болит». Кроме ясновидения появился и целительский дар. «Боженька открыл в тебе новые способности. Ты даже кровь мгновенно останавливать можешь. Помнишь, как у дружка Витьки из носа хлестало? А ты, как заправский доктор, решил вопрос. Обычный человек так не умеет», – говорит ему доктор Шалва Герасимович, отбывающий лагерный срок по 58-й статье, «враг народа».
Тема целительства, помощи людям проходит через весь роман. Одни только необычные случаи исцеления, ясновидения способны надолго удержать внимание читателя.
Но есть и другие, не менее интересные сюжетные линии. Гражданская война. Белогвардейский офицер оставляет у приютившей его казацкой семьи крохотную дочку. И долгие годы ищет её, а находит… в Сибири, в семье охранника лагеря. Кем ему приходится Стрельцов, Доня узнает слишком поздно.
А почему же роман «истерический»? Так автор характеризует эпоху, в которой жил: и сталинские годы, и в особенности 1990-е, недаром прозванные лихими, которые, как ему кажется, ещё не совсем канули в прошлое.
Особо хочется сказать о языке книги – сочном, образном. Каждый персонаж говорит в привычном ему стиле, в тексте оставлены все особенности их говора. Да и сам Доня, выросший «под забором зоны», мог при случае заговорить на лагерном жаргоне. «По фене ботать – не работать… Где так наловчился, журналист?» – спрашивает его комитетчик-чекист.
Финал книги немного грустный, но… оптимистичный. Выполнено обещание, данное когда-то бабушке: подарить ей шикарные фетровые валенки, о которых она мечтала: «Белоснежные мраморные валеночки установлены на плите, изображающей припечек из кирпичей. Надпись гласит: