А я – я остался здесь. Выучился на биолога, работаю, попутно пишу книги и статьи в газеты. Иногда играю на гитаре – для себя. Вспоминаю юность и молодость, напеваю наши хиты… Я помню их очень хорошо, хоть и прошло уже немало лет с тех пор, как они были написаны.
Потом ставлю гитару в угол и подхожу к окну. Закрываю глаза. Мысленно вызываю в памяти картину: мы, четверо, очень и очень молодые, дерзкие, способные… дома у кого-нибудь из нас записываем на бытовой магнитофон нашу новую песню. Аслан вдохновенно пилит соло-партию, потом поет в микрофон, примотанный к спинке кровати… Эльхан ритмично бьет по струнам гитары… Я меланхолично перебираю четыре толстые шершавые струны… Виктор колотит по барабанам и по картонной своей коробке и подпевает вторым голосом… Душно, потому что мы плотно закрыли все окна; но все равно с улицы проникают и шум проезжающих автомобилей, и звонки трамваев, и вопли играющих детей… И вот в самый кульминационный момент, когда мы все даем пятисекундную паузу перед кодой… в эту самую паузу с улицы сквозь закрытые окна врывается возмущенный мальчишеский вопль: «Ты – ИШАК!»
Честное слово, ни к кому из нас это не относилось.
Баку. Июнь, 2009
Мы прозвали ее Мерседес[1] (из записок заведующего серпентарием)
Сержант инструктирует новобранцев перед отправкой в Африку:
– Самое опасное в Африке, ребята, – это ядовитые змеи. Если кого-то из вас ужалит такая змея, тут же сделайте надрез в месте укуса и отсасывайте кровь. Вопросы есть?
Один из солдат спрашивает:
– А что мне делать, если змея ужалит меня, например, в зад?
Сержант ухмыляется:
– А вот тогда, сынок, ты и узнаешь, кто твой настоящий друг…
…Невыносимо жарким летним днем, где-то около полудня, когда я обессиленно сидел в кресле, подставив лицо вентилятору, в дверь моего малолитражного кабинета постучали. Даже не в дверь, а по косяку, ибо дверь была распахнута в тщетной надежде создать хоть маленький сквознячок. После моего «Да!» ко мне втиснулись двое, при этом максимально сократив объем жизненного пространства. Первый был типичным «новым азербайджанцем»; был он грузноват и хмур с виду и рассеянно крутил на указательном пальце колечко с ключами от автомобиля. Второй был тощий, с пышной шевелюрой и шикарными усами. Он выглядел напуганным, хотя и старался изо всех сил скрыть это. Места в кабинете теперь хватало лишь для того, чтобы можно было широко улыбнуться. Что я и сделал. С отвращением.
После взаимных приветствий грузный спросил:
– Скажите, это вы змеями занимаетесь?
– Ну да, – вяло ответил я, поскольку последние несколько лет заведовал частным серпентарием и занимались мы тут именно змеями. – А что?
– Дело в том… – грузный замялся, потом продолжил: – …дело в том, что в мою машину заползла змея… кажется, гюрза… и мне посоветовали