Куда кого посеяла жизнь. Василий Гурковский

в сороковом году, когда мама была на курсах повышения квалификации, её завербовали немецкие спецслужбы. Она была грамотным опытным специалистом-железнодорожником, владела многими языками, в том числе – немецким и русским, но главное, чем склонили её немцы к сотрудничеству – было обещание помочь вызволить её мужа из советского плена, а также – прозрачный намек на то, что скоро с ненавистной советской властью, будет покончено и – навсегда. Мама сама рассказала ей об этом, но уже гораздо позже, когда они в Киеве получили документы на имя Михайлюк Анны и Нади, а потом – были эвакуированы в Куйбышев. Честно призналась, что в то время, она искренне ненавидела всё советское, в том числе и окружающих их людей.

      Рассказала, как работала в госпитале в Кинеле, а мама – на железнодорожной станции. Что и как там мама делала и с кем работала, – Зося не знала. Мама специально не посвящала её в свои тайны, в целях безопасности.

      Рассказала и о том, как маму убили. Хотя официально было сообщено, что её ограбил и убил какой-то бандит, Зося – не верила этому. Скорее всего, её убили «свои», может быть за невыполнение какого-нибудь приказа. Неизвестно. Как она (Зося), стала бояться, что скоро придет и её очередь, на расправу, – поэтому попросила главврача госпиталя отпустить её или помочь перебраться в другое место, без всякой огласки. Спасибо ему, он все сделал, чтобы она перебралась сюда, в Алгу, в эвакогоспиталь, который возглавлял его бывший сокурсник.

      Призналась и в том, как еще в Кинеле, после гибели мамы и случая с обгоревшим сержантом –танкистом, все в её душе перевернулось. Она как бы прозрела и начала понимать, –кто в этом мире – Люди, а кто- Нелюди, где её друзья, и где враги, и по какую сторону фронта, –её место. А когда поняла, что мое место здесь, среди этих родных мне людей – так здесь и осталась. Ну, а дальше, Андрей, вы, наверное, все знаете, – завершила она свой рассказ. «Я только всегда боялась, что меня разыщут те, прежние хозяева мамы, но, к счастью, – пришли вы» – добавила она.

      Несколько минут они сидели молча. Андрей, переживший за время их разговора, две такие разные жизни одновременно, почувствовавший, как звенящей тоской защемило сердце, а Надя (Зося), – с благодарностью ко всему миру, за то, что помог ей сбросить с себя этот тяжелый груз, который давил на неё все эти годы.

      Потом Андрей достал из портфеля еще один конверт и вынул из него три фотографии. «Посмотрите, Надежда Михайловна, – сказал он, – вы кого-то из этих людей знаете?». Внимательно посмотрев фото, на котором был снят мужчина в форме советского офицера, в немецкой форме и в гражданском костюме, она сказала: «Это один и тот же человек на всех фото. Не знаю кто он. Я его видела единственный раз, когда он в Киеве, на какой-то квартире, вручал нам документы. Мама называла его – Отто, и неоднократно говорила тогда и после, – что он –страшный человек».

      После этого, Андрей спрятал фото в портфель, задал Наде несколько чисто текущих вопросов, касающихся их поездки за рубеж, потом поднялся и сказал: «Спасибо вам, Надежда