– И не получать даром синтетическую бурду, которую вы называете едой, – вполголоса добавила Дэви, насыщая свои мыслеобразы фальшивым восторгом. – Хочется отплатить вам за гуманное отношение и гостеприимство.
Алиса уловила в её голосе нотки сарказма и незаметно пихнула Дэви в бок: мол, не мешай.
– Вероятно, мы даже сможем научиться управлять ксинергией. – Она улыбнулась Сиенне. – Вы же объясните нам, как это сделать?
Голубоглазая фея скептически изогнула бровь.
– Для эллатов данная способность является врожденной. Когда дети немного подрастают, их учат управлять ксинергетическими потоками: кто-то справляется легко, у кого-то получается хуже. Всё индивидуально. Обучать взрослых, к тому же иномирцев, мы не пробовали. Не уверена, что у вас получится.
– Не такие уж мы тупые, как вам кажется, – буркнула Дэви. И получила еще один тычок.
– Дело не в степени разумности, а в умении настраивать вибрации своей ксиа так, чтобы они совпали с вибрациями Новы и потоки энергии соединились, – мягко усмехнулась атари. – Маленькие эллаты начинают с погружения в медитацию. Пробуйте. Кто знает, может быть, получится и у вас.
С первой попыткой они решили не затягивать. Приняв после прогулки душ, устроились каждая на своей койке, вспомнили нехитрую технику расслабления из йоги и приступили к медитации. Дэви не удержала ускользающее сознание и вскоре заснула. Алиса долго настраивалась, то и дело срываясь: в голову лезли непрошеные мысли, а перед глазами стояла ироничная усмешка Сиенны.
Нет, так не пойдет.
Алиса откинула покрывало и встала, сделала несколько глубоких вдохов, прошлась по комнате и снова легла. Прикрыла глаза. Начала постепенно увеличивать время каждого вдоха и выдоха, пока не дошла до двадцати секунд. Наконец ей удалось отключить мысли – по крайней мере, основной поток. Внутренним взором она искала сгусток энергии или что-то похожее, но видела лишь пустоту. И вдруг неожиданно провалилась в неё, словно героиня любимой книги – в пресловутую кроличью нору…
…Ночь была мучительной. Она ворочалась на кровати, не зная, как улечься, чтобы унять страшную ломоту в теле. Мышцы скручивало болезненными судорогами, и порой приходилось вцепляться зубами в подушку, чтобы не закричать. Во рту появился тошнотворный металлический привкус, губы всё время пересыхали, и она то и дело тянулась к кувшину с водой. А в воспаленном мозгу непрерывно крутился образ темнокожей наемницы, которую она накануне убила: это раздражало намного сильнее, чем боль.
Вскоре кувшин опустел. Еле слышно выругавшись, она села, прикидывая,