Стих разбудил, как будто кто крылом
Чела коснулся, мысли навевая.
И новая картина без названья
Рождается. От яблонь всё бело…
Вернуться в сон? Умчался далеко,
Но образы, как лепестки, разбросив,
И ты опять на трассе, снова в кроссе.
Уже недалеко до облаков…
Ревнива Муза
Ревнива Муза: я, и больше никого!
Как вариант: без Музы – все другие.
Не признаёт ни дружбу, ни родство,
Кому – волшебный шлейф, кому – как гиря…
Ты можешь отказаться, без неё
Прожить, быть может, легче, но иначе…
Душа – заметил? – больше не поёт,
И так скучны текущие задачи!..
Когда ты не летаешь – что за жизнь?
Родиться птицей, стать – носящим крылья!..
И что тогда любить, чем дорожить
Без неба, вдохновенного усилья?
Родился человеком? Это – всем!
Принять весь мир, все качества умножить.
Всегда – творцом, в величье и красе,
Ища того, что сложишь на порожек…
Снова о ревнивой Музе
Уже не раз говорила о том, что наши отличия друг от друга могут быть настолько велики, что кто-то, как инопланетянин, может быть вовсе чужд и непонятен. Эти различия касаются не только качеств характера человека, но и особенностей его судьбы. Кому-то дарована полноценная жизнь, где и творчество, и семья, и широкий круг общения – да мало ли что ещё можно сюда добавить! – Интересную работу, увлечения… А другому – что-то одно: либо – либо. У меня именно так. Была ситуация, когда мне очень хотелось научиться рисовать – вернее, в моём случае вернуться к этому, поскольку рисовала в юности, потом бросила, и вот настало время, когда вернувшееся желание рисовать дополнилось неуверенностью в себе – а как? смогу ли? Именно её и хотела преодолеть, снова взявшись за карандаш. Мне повезло, что я пришла к прекрасному художнику, поэту и учителю, Борису Семёновичу Илюхину, в его «Старую Школу». И он мне просто сказал выбрать натуру (а там есть из чего выбирать!) и рисовать! – И всё!.. Я выбрала вздыбленного коня… где-то лежит этот рисунок… Что же дальше? Пошла книга, и я отказалась от уроков рисования, поняв, что совмещать не смогу – она требует меня целиком… Также позже был порыв пойти в хор. И брали! Но, представив себе, сколько времени надо будет отдавать этим занятиям (два репетиции в неделю, ежемесячно полная смена репертуара и выступления), отказалась, даже не сделав попытки… И это не всё! Где-то говорила, что вал стихов пошёл тогда, когда не осталось других забот и привязанностей – примерно через год после ухода мужа. Получается, что, только лишив меня всего остального, мне было дано высказать всё то, что копилось в течение всей длинной жизни! Да я и сама понимаю, что моя теперешняя жизнь в постоянном потоке стихов (на волне) была бы невозможна в семье – эти многократные (по две-три строчки) ночные подъёмы, да и в другое время – ты постоянно открыт и готов принять слово. Оно приходит, и после того, как уложится в две-три строки, сперва «покатав», ища размер и более точное выражение, начинаешь записывать, не имея представления о том,