Резиденция губернатора. Мостовая сменилась свежезеленой лужайкой, пересечённой редкой паутиной песчаных дорожек. Самая широкая протянулась прямо к парадному подъезду, – мраморному крыльцу из трёх ступенек, увенчанному черепичным навесом на двух столбах. Под навесом высокая деревянная дверь.
Даже воздух изменился: и шумы, и запахи, – всё стало иным. Как прохладный душ после парной, – так он оценил переход с улицы на губернаторскую территорию.
Так и должно быть! Начальство должно отделяться от прочего люда хоть какой-то, но преградой. Стеклянная перегородка или железный забор с собаками и охраной, – неважно. Разделительная полоса обязана быть и каждый, кто переступает черту, её видит, слышит, чувствует. Если нет разделительной полосы, пропадает то неуловимое отношение людей к власти, которое и делает эту самую власть реальной, а не бутафорской.
Судя по всему, в особняке обитает реальная власть. Хорошо это для него или плохо? Да и в какой степени губернатор независим? И от кого? Ответы получить негде, а в Оронго ох как надо. Так надо, что не выразить словом. Когда с ним такое было, что желание прямо взрывается внутри? И не припомнить… Редкий момент, а потому – долой собственное сопротивление!
Тайменев решительно открыл дверь. Прозвонил колокольчик и он оказался в просторной светлой комнате. Противоположная от входной двери стена сплошь состоит из единого куска стекла или прозрачного пластика, и через неё открывается красочный вид на сад, уходящий в дальнюю перспективу. Странно, что с улицы его совершенно не заметно, будто сад живёт в ином измерении.
Знакомые и незнакомые деревья, пальмы, подстриженные кусты; между ними рядами и шеренгами огородные культуры; всюду плоды и цветы; а в центре всего благолепия, – большой фонтан. Упругая струя рвётся в синь неба и распадается на десятиметровой высоте капельным зонтом. Вот это да!
Ошеломлённый взор Тайменева коснулся поочерёдно гроздьев приникших к стволам зелёных плодов папайи, устремлённых ввысь стройных мачт финиковых пальм, кустов низкорослой, усыпанной чёрными ягодами вишни, ухоженных миниплантаций тыквы, ананаса, чилийского перца и табака ава-ава. Готовился расцвести далёкий родственник российской липы желтоцветный гибискус…
Взгляд Николая вернулся в комнату. Да комнаты, по сути, нет – только угрюмое продолжение сада или его преддверие, тёмный и неуютный тамбур. Тяжёлый стол невиданных размеров длиной во всю прозрачную стену отделяет цветущую сказку от вошедшего в канцелярию. Заваленный стопками бумаги, книгами, уставленный письменными приборами, стол отрезвляет и приземляет воспарившего