Я люблю ее, эту информацию, попадающую ко мне вместе с запахом гнилых зубов изо рта продавца лапши, тяжелым ароматом дешевых духов с феромонами молоденькой шлюхи из бара и десятком других запахов, движений, жестов, складывающихся в единую картину, смысл которой становится все более и более понятен мне.
И он мне очень не нравится, запах этот.
Но я должен убедиться.
Я иду через полутемный зал, полный извивающейся под стон диксиленда биомассы. На меня вываливается длинное тощее тело, закутанное во что-то напоминающее саван. Лицо синеватое, зрачки непрерывно сужаются и тут же расширяются, сухой язык облизывает синеватые губы:
– Он идет и поступь его – камень, и камень лики его, и ступни его, и кровь его… И желтое небо…
Отшвыриваю тело в сторону. Да, это тебе не «весенние дары» Эдны.
На ступеньках лестницы, ведущей к кабинету управляющего, сидит невзрачный мужичок в куртке свободного покроя и широких черных брюках.
Расслабленно так сидит.
Улыбается.
Значит, засекли от входа, что совсем неудивительно при нынешнем-то развитии средств наблюдения.
Опасный мужичок, и, судя по повадкам, не из гражданских самоучек. Он мягко, единым плавным движением встает, загораживая мне проход.
И совершает ошибку – он решает, что я буду разговаривать. Это дает мне пару мгновений, за которые я успеваю приблизиться и сжатыми пальцами левой руки нанести удар в горло.
Переступаю через скорчившееся тело и взлетаю по ступенькам.
Пинком открываю дверь в кабинет Джерри, вижу его испуганные глаза. Над столом управляющего навис здоровенный тип в черном костюме, а в кресле для гостей расположился изнеженного вида юноша в обтягивающих по последней моде брючках и цветастом пиджаке.
Тип в черном оборачивается и угрожающе открывает рот. Так-то лучше.
Сейчас будем говорить.
Все портит юнец в кресле. Не меняя расслабленного выражения лица, он вытягивает руку, и из нее стремительно вылетает узкая серая лента, напоминающая неимоверно длинный лягушачий язык. Заканчивается лента длинными мерзкого вида иглами, наверняка отравленными. Лента летит мне точно в голову и с такой силой, что иглы вошли бы в череп до основания.
Если бы, конечно, я был на месте.
Еще на первом курсе военного училища нам доходчиво объяснили, что аугментиками, или ксеномодифицированием, пользуются только идиоты, инвалиды или шоумены, которые суть идиоты и инвалиды. Серьезные люди изучают возможности своего тела и развивают их. А также пользуются умными костюмами-симботами, являющимися усилителями естественных возможностей тела.
Так что сейчас мое тело реагирует само. Уловив намерение юнца, я смещаюсь и в тот момент, когда лента летит ко мне, стреляю из игольника ему в голову.
Разворачиваюсь к столу. Тип целит в меня из жуткого вида ствола. А я еще