Cашко закричал во сне и, проснувшись, понял, что это дождь стучит по кровле.
…Он старался успеть засветло. Две лопаты, заступ – всё должно быть на месте. Так и было. Сашко ещё раз посмотрел на спину Михея и принялся за дело. Утрамбовав могилу, он вернулся домой. …Исчезновение Михея никого не удивило – он был человек пришлый. Но перемена, произошедшая с Сашком, ещё долго была на языках у многих. Странный он стал, людей сторонится. Невесту свою, Юльку, и ту стал избегать. Новый могильщик, Сергеич, говорил, будто видел своими глазами, как Сашко в полночь зарывал в Сычихину могилу что-то завёрнутое в тряпицу, плакал и просил покойницу больше его не мучить. Потом-то некоторые пытались найти сокровище, а именно жемчужное ожерелье Сычихи. Но так ничего и не нашли. А Сергеича маленько попинали, чтоб не брехал.
Вдова Пейца
Солнечным утром, когда солнце еще не успело как следует нагреть крыши домов и осушить росу в садах и палисадниках, в город въехала повозка, запряжённая парой вороных коней. Прогромыхав по брусчатке городской площади, она свернула вниз, на улицу Ткачей и, сопровождаемая лаем бродячих собак, остановилась, наконец, у заколоченного дома Пейца, в котором вот уже года два никто не жил: хозяин в один прекрасный день исчез, и до сих пор о нём не было никаких известий.
В окошках соседних домов немедленно показались лица любопытных горожан. Возница был нездешний – это они сразу определили по крою штанов и чудным сапогам с большими отворотами и коваными мысами.
Соскочив с козел, кучер обошел повозку сзади и помог выбраться женщине, которой, судя по осанке, было лет около двадцати пяти. Несмотря на июльскую жару, с утра дававшую о себе знать, женщина была одета в чёрную юбку, заметавшую её следы, когда она шла к дому по пыльной дороге, и чёрную же блузку, с рукавами длинными настолько, что были видны лишь кончики её тонких пальцев. На голове дамы красовалась шляпка с вуалеткой, скрывавшей лицо наполовину и оставлявшей для обозрения лишь великолепно очерченный рот и подбородок с ямочкой посередине. Волосы были зачёсаны и убраны под шляпку. Величественно, словно королева, она вошла в дверь, которую распахнул перед ней, предварительно содрав доски, извозчик.
– А она хорошенькая! – закручивая ус, сказал Райда, отвернувшись от окна, но столкнувшись с сердитым взглядом жены, поспешил добавить: – Правда, худа – может, болеет?! Да и лица не видать…
Женщина презрительно фыркнула и отняла у мужа пивную кружку, которую тот любовно прижимал к животу.
– С утра залил глаза свои бесстыжие! – прошипела она и, обтерев кружку передником, поставила её на полку.
– Ну что ты, что ты, Мария, взъелась?! Ты же знаешь: из-за проклятой жары я чувствую себя совершенно ни на что не годным. И лишь глоток холодного пива…
– Хватит