Я знакома с проблемой не понаслышке, а благодаря личному опыту. В пятом классе меня перевели в частную школу. Класс был маленьким и состоял преимущественно из мальчиков спортивного телосложения. Девочек помимо меня было всего две. Обе оказались склонными к жестокости и, к сожалению, оттачивали свои навыки на мне. Они постоянно травили и унижали меня. Их злые шутки в столовой были обычным делом. «Кэролайн, иди к нам», – приветливо приглашали они. Я садилась за их столик, розовея от смущения. Но, как только я открывала свой ланч-бокс и выкладывала его содержимое на стол, они вставали и уходили. Во время чтения они просили меня почитать вслух, а потом передразнивали мои запинания. Однажды эти девочки даже заманили меня в туалет в подвале школы и заперли на ключ. Деревянные двери в старом кирпичном здании школы 1940-х годов постройки были тяжелыми и практически не пропускали звуков, поэтому моих криков и мольбы о помощи никто не слышал. Я просидела взаперти более получаса, пока учитель не обратил внимание на мое продолжительное отсутствие.
Я стала чрезмерно бдительной, постоянно ждала подвоха и в итоге начала бояться социальных контактов. Я охотнее тянулась к взрослым (они любя называли меня «старушкой»), но лишь потому, что не знала, как общаться со сверстниками. Я не понимала мотивов этих девочек и каждый раз попадала в их ловушку. За год моя социальная тревожность достигла катастрофического масштаба. Я боялась посещать школьный туалет и терпела до конца уроков, старалась по возможности не читать и не говорить вслух на уроках. Я стала чрезмерно придирчивой к своему телу, как и большинство девочек в этом возрасте, но избегала занятий спортом и другой активной социальной деятельности, отчего лишь набирала вес и все меньше любила себя. Успеваемость и самооценка стремительно падали, и я чувствовала себя все более одинокой и несчастной в своей изоляции.
Мама видела, что со мной происходит, но совершено не знала, как мне помочь. Беседы с учителями и администрацией школы не принесли плодов. Гораздо позже у меня диагностировали СДВГ и дислексию, но в пятом классе никто не мог назвать причины моей неуспеваемости. В то время мои родители и учителя даже не знали таких понятий, как необучаемость, СДВГ / СДВ и дефицит социальных навыков.
Из-за дефицита социальных навыков и проблем с обучаемостью мои школьные будни превратились в бесконечную муку. Помню, как говорила себе: «Я ничего не пониманию, я тупица». Если бы не постоянная моральная поддержка матери, я совершенно опустила бы руки. В конце концов мы переехали. Одна учительница в новой школе сумела разглядеть мои мучения. Она помогла мне преодолеть психологические трудности и найти общий язык со сверстниками. Помимо прочего, эта учительница научила меня обращать внимание на то, о чем говорят другие дети, находить с ними общие темы, сохранять самообладание, не перебивать собеседника и быть более уверенной в себе. Благодаря ей я поняла, что мир не