Разрозненные детали пазла встают на свои места. Вот почему Молибден притащил меня на остров, почему заманил в свои золотистые сети, чтобы стать моим обладателем, хозяином. Чтобы использовать, а затем, убить. И вернулся за мной тоже по этой причине. Но разве можно так натурально играть, так изображать чувства? Хотя, может, он особо и не старался. Меня обмануть – раз плюнуть.
Воспоминание, ослепительно-яркой молнией прошивает сознание, и я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать. Чёрт! А ведь я уже слышала и о свече, и о скорой гибели острова непосредственно от Крабича и Молибдена. Там, под тёмными сводами пещеры. Слышала, и не предала значения, посчитала бредом умирающего человека, дурацким сном.
– Она всё равно погибнет, это неизбежно, – скрип и скрежет старческого голоса становится всё пронзительнее, всё неприятнее. – Для того, мы и забрали её с материка. Свеча должна выполнить своё предназначение и погаснуть. У нас мало времени, Данила. Если не зажечь её в ближайшее время, за ней явится инквизиция. Её ищут и в конце концов, найдут. Или ты думал, что так легко смог провести верховного инквизитора?
Тяну осторожно носом. Воздух сырой, пахнет мокрым камнем, морской солью и ещё чем-то странным, пряным и свежим.
– Я всё сделаю, ректор Крабич, будьте уверены.
– Да уж, сделай милость. Мне ли тебя учить, солнечный Данилка? – старик смеётся, и этот смех, больше похожий на кваканье жабы, вызывает внутри скользкое чувство опасности. – И помни, Молибден, свеча- наш единственный козырь. Только так мы сможем спасти остров.
Моё счастье, такое идеально-прозрачное, кристально-чистое, светлое и лёгкое, оказалось хрупче и тоньше стекла. Как же легко оно разбилось
Безобразная груда осколков покрывается капельками крови, и они, эти жирные капли чудовищно поблёскивают, омерзительно подрагивая на хищных острых зубцах.
– Ах, бедняжка, – фальшиво вздыхает Натабелла. – На тебя возложена непростая миссия – спасти множество жизней, в том числе и Молибдена. Будь я на твоём месте, то обязательно попыталась бы сбежать. Но не думаю, что у тебя на это хватит духа. Скорее всего, ты попробуешь поговорить с милым Данькой, начнёшь давить на жалость, спекулировать любовью и вашим общим сиротским детством.
– Если сбегу, то кто спасёт тебя? – горько усмехаюсь. А щёки обдаёт краской. Да, в голове, действительно, промелькнула мысль о переговорах. Но ведь если Данька не любит меня, если всё затевалось лишь для того, чтобы получить право обладания свечой, значит и спекулировать любовью, как выразилась физручка, не стоит.
– Дурочка!