С утра следующего дня я уже обитала в лазарете. Тоже не сахар. Гнойные перевязки, рвотная масса, уборка за лежачими, вынос их испражнений. Но все же тут и чисто, и свежо. По сравнению с камерой.
На третий день после моего тесного, куда теснее, общения с кумом меня вызвали в комнату для допросов к адвокату.
– Буду писать ходатайство об изменении вам меры пресечения.
Он что-то писал, а я все время задавалась вопросом, от кого ребенок. В конце концов решила: рожу и посмотрю, на кого похож. Мне же хотелось, чтобы был он похож на Иллариона.
Суд состоялся в декабре. Коротким был тот суд. Обвинение поддерживал какой-то средней величины прокурорский чин. Промямлил в пять минут и сел молчком.
Зато мой адвокат распинался долго и витиевато. После его речи судья объявила перерыв до следующего дня.
– Будет советоваться в обкоме партии. До меня дошли сведения, что вашего супруга там не уважали и уже готовили его отставку. Он связался с криминалом. Пил даже в кабинете и не брезговал услугами дешевых проституток.
Мы с адвокатом вышли на набережную Фонтанки и курили. Я забыла сказать, что по его ходатайству я была расконвоирована.
В двенадцать следующего дня суд возобновил свою работу. А уже через десять минут судья зачитала приговор. Меня осудили за непредумышленное убийство, совершенное в состоянии аффекта, к двум годам условно.
Так закончился для меня этот этап решения квартирного вопроса.
Продрогшая, с мокрыми ногами, я вошла в квартиру на Тверской. После суда адвокат буквально затащил меня в ресторан. С непривычки (я не брала ни капли спиртного все это время) я быстро опьянела.
Не снимая пальто, я открыла все форточки. Открыла бы и окна, если бы не мороз под двадцать. В квартире все так же, как было в тот вечер. Во время следствия и суда, когда меня отпустили под подписку о невыезде, я жила в своей квартире.
Сюда же я приехала собрать вещи. Товарищ из обкома уже предупредил меня о том, что я должна освободить эту квартиру в течение трех дней. Что же, милочка, как звала меня свекровь, побаловалась – и довольно.
Тошнота отпустила меня. Врач в женской консультации сказала, что мой организм наконец-то адаптировался к беременности. Токсикоз отступил. Мой живот я скрыла платьем, и никто, кто заранее не знал, не мог и предположить, что я на седьмом месяце.
К десяти вечера я собралась и была готова уйти, чтобы завтра приехать на машине. Прошла на кухню. В праздном любопытстве открыла холодильник. Боже мой, все покрылось плесенью. Только початая бутылка водки была чиста. То опьянение, что было после ресторана, прошло, и я решила «отметить» мой отъезд. Уже наполнена стопка, уже рот мой готов принять спиртное. Звонок в дверь сорвал мой замысел.
Первой моей реакцией было быстро спрятать бутылку. Тюремный синдром. Звонок повторился. Надо идти открыть.
В проеме двери на фоне серой стены стоял Илларион. Но прежде я увидела огромный букет роз.
– Я решился прийти сюда, сударыня. Примите этот букет и можете прогонять