– Ничего, Стефан надолго нас не задержит, – доверительно сообщил ему Хью. – Мы нужны королю на местах, иначе кто будет блюсти здесь его интересы и пополнять казну? Ежели ничего не стрясется, к Новому году я вернусь. Но если б ты смог разок-другой заглянуть к Элин, пока меня нет, она была бы рада. Думаю, отец аббат отпустит тебя ненадолго, а этот твой долговязый подручный – Винфрид, кажется? – уже довольно ловко управляется с бальзамами и прочими снадобьями, так что доверить ему твое хозяйство на час или два вполне можно, а?
– Будь спокоен, я с превеликой радостью позабочусь о твоих, – сразу откликнулся Кадфаэль, – пока ты распускаешь хвост при дворе. Да только без тебя им все равно будет тоскливо. Но подумать только: пять лет бьются, а проку никакого! Новый год начнется, опять свару затеют, это уж как пить дать. И так без конца – сколько сил потрачено, и все напрасно. Хоть бы что изменилось!
– Ну если на то пошло, кое-что все-таки изменилось! – Хью саркастически рассмеялся. – У нас, похоже, появился еще один претендент, так-то, Кадфаэль! На выручку жене граф Анжуйский смог выслать лишь жалкую горстку рыцарей, но зато он отправил к ней кое-кого, с кем ему, видать, расстаться было не жалко. А может, он просто сумел раскусить Стефана и сделал беспроигрышный ход, уверенный в том, что ничем не рискует. Словом, он отправил к Матильде сына, вверив мальчика попечению дяди, Роберта Глостерского. Судя по всему, в надежде, что англичане охотнее пойдут за ним, чем за его мамашей. Итак, Генрих Плантагенет, девяти лет отроду – или нет, кажется, десяти? Во всяком случае, не более! Роберт, как велено, самолично доставил его в Уоллингфорд и передал матери. Полагаю, теперь мальчишку уже успели переправить куда-нибудь в Бристоль или Глостер, подальше от беды. Но даже если б Стефан его перехватил – что взять с ребенка? Вернее всего, дело кончилось бы тем, что ему пришлось бы за собственный счет снаряжать корабль и под надежной охраной отправлять несмышленыша домой во Францию.
– Неужто правда? – глаза Кадфаэля широко раскрылись от изумления и жгучего любопытства. – На нашем небосклоне взошла новая звезда, так, что ли, выходит? Молодой, да ранний! Что ж, хоть одна душа встретит Рождество с легким сердцем – сама свободна, и сын при ней. Да, спору нет, это вдохнет в Матильду новые силы. Но я что-то сомневаюсь, чтобы ей от него была еще какая-то польза.
– Дай срок! – пророчески промолвил Хью. – Поживем – увидим, на что он способен. Если от матери ему передалась твердость духа, а от отца – ум, то через каких-нибудь несколько лет короля Стефана ждут большие неприятности. Покуда есть время, в наших интересах сделать так, чтобы мальчишка вернулся на пару с венценосной мамашей к себе в Анжу да там и оставался бы. Эх, – с досадой произнес Хью, резко подымаясь на ноги, – если бы сын Стефана не был так безнадежен, нам не пришлось бы гадать, каков будет сынок императрицы, когда вырастет. – Он досадливо передернул острыми плечами, словно стряхивая с себя тяжкое бремя сомнений. – Ну, я пошел собираться