Перед молодым человеком стояли две зелёные тарелки. На одной из них красивой горкой возвышался салат «Цезарь» с лососем, на другой дымилось что-то вроде вареников или мантов.
– Не может быть! Вольф, это ты? – набравшись смелости, спросила она.
– Нет, не я, – на миг подняв глаза, усмехнулся он.
Всё содрогнулось у неё внутри при звуке знакомого и неповторимого голоса.
– Вольф Лепперт! Глазам поверить не могу! Вольф, а можно с тобой….
– А можно мне поесть сначала? – с недовольством спросил он.
– Да, конечно. Прости, я уже ухожу.
– Да стой ты, – внезапно остановил её Лепперт. – Садись. Когда ещё посидишь вот так со мной?
«Никогда», – подумала Даша, но промолчала и нерешительно опустилась на стул рядом с ним.
– Не ожидала меня тут увидеть? – спросил Вольф, хотя ответ с первой минуты разговора был написан на Дашином лице.
– Совсем не ожидала, – ответила Даша, всё ещё не веря, что происходящее – реальность, а не сон. – Как же так получилось, что ты здесь?
– Я летел к родителям в Самару, но погода подвела, – продолжая с аппетитом уплетать салат, ответил он. – Сначала самолёт на два часа задержали, потом посадили не там. В Баратаевке вашей. Вот такая история.
– И что же ты будешь делать? Родители, наверно, расстроятся, если ты не прилетишь.
– Я купил билет на последний автобус. К Новому году успею, – Лепперт широко улыбнулся.
– Вольф, а ты правда медиум? Или просто актёр? – спросила Даша, наблюдая, как он пьёт крепкий чай из большой зелёной чашки.
– Сомневаешься, значит, – усмехнулся он. – А ведь сомнения – вернейший путь ко дну. Утонешь и не выплывешь потом.
– В любом случае ты необыкновенный. Я была уверена, что ты победишь, – призналась Даша.
– Ладно, я на автобус опаздываю, – взглянув на часы, он заторопился. – Говори скорее, что ты там хотела. Идти уже надо.
– Напиши мне здесь что-нибудь, пожалуйста! – достав из сумочки тетрадь и ручку, попросила она.
– «Тетрадь по теории литературы Вяткиной Дарьи», – прочитал он на обложке и, открыв задний форзац, исполнил просьбу поклонницы.
«С наступающим Новым годом, Даша!» – такую запись он оставил ей на память. И расписался внизу.
Потом она сделала фото с ним. За тем же столиком, отодвинув в сторону грязную посуду. Позируя, он приобнял её за плечо. Лепперт фотографировался так практически со всеми, но Даше так хотелось отыскать в этом лёгком прикосновении какой-то особенный смысл!
– Всё теперь? – застёгивая пуховик, спросил он.
И тут она осознала, что сейчас он уйдёт. Затеряется где-то в толпе, а потом выйдет на улицу, доберётся до автовокзала, сядет в автобус…. Автобус тронется. И всё. Его не будет. Никогда уже не будет здесь. Даша поняла, что их расставание неизбежно, но её душа