– От дуры слышу.
Из-за ее спины раздалось тихое: «Истеричка».
Это Володя, мой отчим. В глаза он такого не скажет, он вообще мало говорит и не проявляет эмоций и то, что он сейчас высказал честное мнение означало, что мне удалось вывести его из себя.
Отчим появился в моей жизни довольно рано: когда я училась во втором классе. Мама года за два до его переезда к нам устроилась в крупную фирму на руководящую должность, и для командировок ей выделили водителя. Поначалу Володя честно трудился, выполнял служебные, а затем и личные просьбы мамы: подвезти-забрать. Он даже докидывал меня в соседний крохотный город к ныне покойной бабушке. Та в благодарность передавала ему пироги и звала на чай, но Володя всегда отказывался. На то имелась причина: его безуспешно пыталась угостить свекровь его любовницы. Когда правда вскрылась, бабушка была вне себя от злости и называла маму «гадюкой».
Впрочем, отец тоже не без греха и в своих частых отлучках из дому завел женщину: высокую, статную по имени Ира.
День, когда он ушел, я запомнила навсегда. Вечером ноября, в воскресенье, он с одним чемоданом, в черной дубленке и шапке с завязками на макушке обнял меня и сказал, что это не навсегда, мы будем обязательно видеться, и чтобы не забывала отправлять ему письма. Я молча кивнула и села на диван, обхватив колени. Мной овладела холодная отстраненность: вроде как не со мной это происходит, не с нашей семьей.
На пороге он обернулся к маме, родители пошептались. Я расслышала только ее усталое: «Раньше надо было думать», а затем он ушел. Навсегда.
– Каков подлец, – бросила мама. – Поздно говорить про любовь, когда всё давно сломано.
Я не ответила, сидя, словно сомнамбула, глазами в стену. Пыталась найти внутри слезы, а они всё не шли. Так в десну ставят укол перед тем, как вырвать мертвый пустотный зуб, а потом не можешь пошевелить замороженными губами.
И тогда во мне поселился страх: родной человек не всегда может быть рядом. Папа нашел женщину, и я оказалась не так важна, не так хороша, чтобы он остался. Что если так же поступит мама? Любой, ставший мне близким? И как удержать их? Нужно было кричать, бить кулаком в стену, обхватить его ноги и не отпускать… Вот тогда он бы остался.
Маме было тяжело без мужчины решать мелкие бытовые проблемы и пытаться прокормить нас обоих. Лишь однажды мне довелось застать ее в слезах: в тот момент мы жили вдвоем без отца, за окном девяностые, и то были дни полнейшего отчаяния, когда мама лишилась работы. Она плакала от бессилия, тогда я обняла ее, а это случалось не часто: прижалась так сильно, как в раннем детстве, и сказала, что она сильная и всё наладится.
Маме было тяжело, но я, эгоистка, радовалась, что она принадлежала лишь мне одной, пока в нашей квартире не появился Володя.
Выждав полгода после развода, мама с раскрасневшимся от волнения лицом поведала, что грядет радость