– Но ты же не здесь? – Тристе впервые подняла руку, ухватилась за прут решетки. – Ты свободен.
Минуту Каден молча смотрел на нее.
– А будь ты свободна, Тристе, что бы ты сделала?
Она взглянула ему в глаза и вдруг поникла, словно согнулась под тяжестью самой мысли о свободе. И ответила тонким голосом, будто издалека:
– Ушла бы куда-нибудь. Как можно дальше от вашего дворца, поцелуй его Кент. Мать мне рассказывала о деревушке в оазисе под горами Анказа, на самом краю Мертвых солончаков. Дальше от мира и быть невозможно. Я бы добралась туда. В ту деревню. Вот куда…
Он не знал, принимать ли ее слова всерьез. Глаза Тристе смотрели в пустоту, речь от адаманфа стала немного невнятной. Взгляд был устремлен за плечо Кадена на что-то далекое и невидимое.
– Если бы я мог тебя вызволить, – медленно заговорил он. – Если бы сумел на время вывести из тюрьмы и из дворца в другое место, ты бы согласилась подумать над…
Она мгновенно вернулась из своего далека и с яростью обрушилась на него:
– Я уже сказала! Нет! Тому, кто захочет меня убить, – будь то ил Торнья, Киль или ты – придется потрудиться самому.
– А богиня…
– Очень надеюсь, эта сука почувствует, как режет нож.
Спуск с тюремного этажа занял немногим меньше времени, чем подъем. В отцовский кабинет он вошел на дрожащих ногах, а пальцы, всю дорогу цеплявшиеся за перила, скрючило, словно когти. Казалось бы, сам факт, что Тристе жива, должен был принести облегчение, но общая картина все равно выглядела неутешительно.
Ни один из образов будущего не радовал душу. Тристе убьет себя без соблюдения обвиате или будет убита. Наемники ил Торньи отрубят ей голову, или совет пошлет на костер, оправдав себя словами о законе и справедливости. В некоторых видениях ее убивал сам Каден – взяв нож потому, что больше никого не осталось. Он ощущал горячую кровь девушки на своих руках, встречал ее сердитый и беспомощный взгляд, пытаясь вырезать из ее тела богиню.
Вступая из сияющей пустоты Копья на людские этажи, он уже ничего другого не хотел, как запереться в кабинете, отстранить от себя все чувства, уплыть в ваниате.
Но в просторном кабинете он застал Киля. Тот неподвижно сидел в полутьме перед доской для ко, медленно переставлял фишки-камни – белую, черную, белую, черную, – воспроизводя древний поединок, впервые разыгранный людьми или кшештрим столетия назад. Каден молча наблюдал за ходами, не видя в них никакого смысла.
Выждав с десяток ходов, он тряхнул головой и отвернулся от непостижимой позиции на доске и неподвижного взгляда Киля. Минуту он рассматривал Аннур – город ошеломлял еще более, чем скопления камней в игре, так что один его вид был Кадену упреком. Каден пережил атаку на Ашк-лан, невредимым прошел кента и Мертвое Сердце, захватил Рассветный дворец, учредил республику, дал отпор Адер с ил Торньей… Зачем? Аннур рушился, а ил Торнья, по словам Киля, и будучи за сотни миль отсюда, обходил их на каждом повороте. Каден шумно выдохнул, прошел к большому деревянному столу, стал бездумно перебирать