Но сколь бы провиденциальными ни были эти своевременные черты, они не могут считаться определяющими для этой духовности в самых существенных ее аспектах. Внешний и особенно внутренний суровый аскетизм, строгое самоотречение и постоянное умерщвление страстей, непрестанный и тщательный самоконтроль, обращение к разуму и благоразумию, неумолимая логика, требующая извлечения и приятия всех выводов, следующих из сверхъестественных принципов, непоколебимая сила воли, несокрушимой в своих решениях, долго созревающих и основательных… – все это присутствует в духовной практике и учении Игнатия и легко объясняет те определения, которые даются его духовности: «рассудочная», «волевая», «индивидуалистическая», «антропоцентричная». Тем не менее, это только один ее аспект. Если мы согласимся не закрывать заранее глаза на все другие ее стороны, то нас не может не поразить обилие мистических даров, затоплявших жизнь Игнатия, его непрестанное стремление к покорности движениям благодати, явный теоцентризм как Упражнений, так и Конституций, нежность его вдохновенной любви ко Христу, обходительность его милосердия к бедным, слабым и страждущим и их ответная, через край бьющая, любовь, его требовательность в деле послушания и отказа от собственного суждения и воли, позволявшая упрекать его духовность в разрушительном влиянии на всякую личность, на всякую хоть немного заметную индивидуальность… Что доказывает, что все эти черты, как первые, так и вторые, – лишь результат, следствие того, что составляет глубинную суть духовных взглядов Игнатия, и исключительная своевременность этих взглядов для XVI в. – куда менее итог обдуманного или интуитивного расчета святого основателя, чем плод промысла Божия, призвавшего его и давшего ему такой дух как раз в тот миг, когда он лучше всего отвечал нуждам Церкви.
Военная духовность?
Определение «военная» не раз применялось к ней как обобщение черт, образующих особый характер духовных взглядов Игнатия: всегда и во всех своих делах Игнатий якобы хранил отпечаток той офицерской жизни, какую вел до обращения, и навсегда остался солдатом из Памплоны.
Что понимается под военной духовностью? Чаще всего, я думаю, эти слова вызывают в воображении духовную жизнь, подчиненную строгой, жесткой, по крайней мере, немного узколобой дисциплине, когда способности души действуют упорядоченно и мерно, «совершая упражнения» по программе, отвечающей подробной теории, исключающей всякую фантазию. Одним словом, духовность казарменную. В этом смысле после всего сказанного мы легко заключим, что нет ничего менее военного, менее казарменного, чем духовность Игнатия, всегда подчиняющая свои методы свободным побуждениям благодати. Это происходит под наблюдением руководителя, но роль его не в том, чтобы